О людях и самолётах 2

Английский устный я скорее не знаю, чем знаю, но спасло нас то, что парнишка владел им примерно на том же уровне. После первых фраз диалог стал потихоньку налаживаться, я его понимал с пятого на десятое, он меня тоже, но, тем не менее, вскоре основные направляющие косинусы были определены. Оказалось, что он – студент, недавно приехал в Москву, учится в «Керосинке», вчера познакомился с двумя «рашн герлз», каковые герлз пригласили его на «пати». Герлз эти были, скорее всего, проститутками, работавшими по иностранцам, но наивный африканский юноша об этом даже не подумал. В общем, поехали они в какую-то общагу на окраине города, где парня подпоили, обчистили и выкинули на улицу. Хорошо ещё не раздели. Мелочи в карманах у него хватило на то, чтобы добраться до метро, где парень окончательно и заблудился. От страха, обиды и полного непонимания случившегося он потерял лицо, расплакался и был доставлен в милицию.

Ситуация выяснилась, мой былинный ментовитязь, облегчённо улыбаясь, куда-то позвонил и попросил перевести потерпевшему, что сейчас его на машине отвезут в общагу, после чего он должен пойти в милицию с переводчиком, чтобы подать заявление об ограблении по всей форме. Как будет по-английски «потерпевший» и «ограбление» я понятия не имел, но как мог, перевёл.

Негр просиял.

– А откуда вы, гражданин, так хорошо знаете э-э-э… африканский язык? – вдруг проявил профессиональное любопытство сержант, дописывая протокол. Сам он в школе, с изучением иностранных я зыков, видимо, как-то не встретился, поэтому для него что английский-устный-военно-воздушный, что африкаанс звучали одинаково.

– Работа такая… – многозначительно ответил я.

– А паспорт ваш можно? – не унимался сержант, – а то мне в протокол надо вписать…

Удостоверение личности я носил в кармане рубашки, поэтому, чтобы до него добраться, пришлось расстегнуть куртку.

Увидев мой ромбик и серебряную инженерную птичку, сержант быстро глянул на брюки, увидел кант и произнёс фразу, смысла и логики которой я не могу понять до сих пор:

– А-а-а, ну конечно…

Звёздный миг

или воспоминания о мусоре

Нас окружает мир, который мы создали своими руками, мир вещей. И этот мир живёт по своим странным законам.

Вот, например – канцелярский мусор.

Перед началом каждого семестра я проводил в своём рабочем столе субботник, выгребая из ящиков горы планов, расписаний, рапортов студентов, отчётов по лабораторным работам и плохо отрисованных карт, но каждый раз эта канцелярская скатерть-самобранка заполнялась вновь. Под снятым бумажным дёрном обнаруживались неожиданные предметы вроде радиоламп, магнитиков, осциллографических щупов и цветных фильтров для сигнальных лампочек. На материковом базальте дна ящика валялась всякая мелочь, вроде скрепок, монет и предохранителей. Всё это вытряхивалось в урну, но мусор неизменно восстанавливался. Каким образом он попадал в стол, было совершенно непонятно, возможно, он размножался партеногенезом.

Уже через пару недель с начала семестра при попытке выдвинуть перегруженный ящик стола, он с неприятным хрустом валился на колени, норовя острым фанерным углом зацепить самое дорогое.

Я думаю, что когда древнесоветский конструктор проектировал мой канцелярский стол, его под рейсфедер толкал Нечистый, потому что более сложной и уродливой конструкции я в жизни не встречал.

Ящики внутри тумбы жили своей сложной жизнью, и иногда без видимых причин валились друг на друга, а иногда, наоборот, намертво заедали. Причудливо изогнутые дюралевые профили, которые нужно было под сложными углами вставлять друг в друга, колёсики из плохой пластмассы, самоотваливающиеся передние стенки… Один человек собрать советский канцелярский стол не мог, так как ему требовалось для этого минимум три руки и хвост, поэтому распавшиеся столы собирали всем миром.

Если всё-таки удавалось вытащить все ящики, то в нижней части тумбы можно было найти давно потерянные и забытые документы.

Постепенно канцелярский мусор начинал обживать преподавательскую, захватывая стол сотрудника, который был в отпуске (в академии, в госпитале).

Особенное, прямо-таки тропическое буйство мусора царило на чердаке кафедры, однако мусор секретный был отделен от мусора без грифа стальной дверью.

Весь секретный мусор кафедры числился за мной. Когда я, заступив на должность начальника цикла, впервые посетил хранилище грифованной техники, то почувствовал себя военным палеонтологом, обнаружившим гигантское кладбище доисторической аппаратуры. Из груд спецпредметов непонятного назначения, подобно рёбрам мамонтов, торчали странно изогнутые волноводы и оскалившиеся обломанными директорами антенны, а под ногами клубками дохлых змей были свалены бухты кабелей и шлангов. Вдоль стен громоздились пирамиды добротной военной тары, перевязанные проволокой стопки рефератов, плакаты со схемами давно забытых изделий и чудовищный кульман с противовесом рейсшины из литого чугуна. Больше двух шагов от двери сделать было невозможно, потому что дальше пришлось бы лезть по опасно шатающимся грудам приборов.