О Луне, о звёздах, обо всём…

Цветы девочка бережно поставила на тумбочку возле кровати. Она не даст им поблекнуть и увянуть: высушит, положит между страниц любимой книги, повествующей о большой любви, такой же безграничной, как эта волшебная ночь.

Девушка сама не поняла, что изменилось, почему жизнь превратилась из скучного существования в замечательное приключение,  в яркую сказку с незабываемым калейдоскопом событий.

Она навсегда запомнит эту незабываемую звёздную ночь, которую провела наедине с любимым.

Скоро, совсем скоро, когда он проснётся, девочка ему всё расскажет: о Луне, о звёздах, о том, как её ласкал ветер, а она представляла, что это был он, возлюбленный.

Девочка поведает ему обо всём, что чувствует её маленькое влюблённое сердце.

Трудно ли быть богиней

Лариса Мазурикова ехала в переполненной маршрутке, которой управлял необыкновенно нервный водитель на собеседование по поводу трудоустройства.

Она устала от мизерной зарплаты на нелюбимой работе, от отвратительного отношения начальства, от непосильных профессиональных требований, заставляющих заниматься не своим делом.

Не меньше раздражала бытовая неустроенность, странные, накалённые отношения с мужем.

Было видно, что в недавнем прошлом этот лихой житель гор, гнавший автомобиль, словно на спортивном ралли, так же азартно скакал на осле или лошади.

Микроавтобус закладывал поистине гоночные, соревновательные виражи.

Машину мотало из стороны в сторону.

Хорошо хоть юноша с футляром в руках с каким-то небольшим струнным инструментом уступил место.

Теперь уставился на неё, таращится, не отрывая окаменевших глаз.

В другое время Лариса могла обрадоваться такому пристальному вниманию (внешность юноши была весьма привлекательной), только не сейчас, когда взбудораженная вопиющей подлостью мира, чудовищной несправедливостью, невозможностью немедленно прекратить подобное течение жизни, она была обижена на всех, значит и на него в том числе.

Подобным образом она трудоустраивалась впервые, совсем не представляла, как себя вести.

Гнетущая неопределённость, полная потеря контроля над ситуацией, утрата смысла жизни и сил бороться за судьбу выбивали из колеи, заставляли нервничать.

Ещё этот неожиданно сформулированная реплика девушки, которая разговаривала с ней по телефону, вызвавшая беспокойство, – жаль, что вы женщина. Скажите, вы симпатичная, привлекательная, коммуникабельная?

Почему это жаль? Нелепая фраза отнимала надежду, которая и без того висела на волоске.

Что касается привлекательности, это был вопрос, на который она не могла ответить иначе, как в неопределённой форме. Во всяком случае, себе самой нравится.

Раньше, до замужества, Лариса была твёрдо уверена в своей неотразимости. Разглядывать себя в зеркало она любила. Причём неизменно отмечала, какая же хорошенькая девочка смотрит на неё из блестящего пространства напротив. Разве что небольшие детали казались чужеродными на прелестном личике.

С фигурой Ларисе и вовсе повезло. Этого не отрицали даже записные злючки, каких в женских коллективах всегда достаточно, и завистницы.

Но это было совсем в другой жизни.

За два года супружества горячо любимый муж опроверг её мнение относительно массы привлекательных анатомических особенностей девичьего лица и силуэта, а также  характера, которые она считала неотразимыми изюминками своего исключительного обаяния.

Степан то и дело выказывал сомнения в реальности притязаний жены на принадлежность к красивым, обворожительным, умным женщинам, открыто критиковал отдельные черты лица, особенности фигуры с понравившимися деталями у подружек и просто случайных прохожих.

Он  то и дело обращал внимание Ларисы на упругие груди, тугие попки, привлекательность чей-то походки, улыбчивость встречных и поперечных дам, прицокивая при этом языком, разводя руками, что жена однозначно принимала на свой счёт, как критику.

Цепкий взгляд девушки запоминал нюансы, которые приглянулись Степану.

Лариса пыталась соответствовать видению мужа в меру возможностей внешности, косметики и своей дизайнерской выдумки, но тщетно. Потакать его извращённым представлениям об идеале красоты было бессмысленно, он просто был прожженным циником.

Теперь она не могла вспомнить, как выглядела тогда, изначально.

Постоянные изменения внешности вызвали привыкание, нивелировали до неузнаваемости вкус.

Девушка сама не знала, нравится ли себе такая, сегодняшняя.

Косметические примочки и хитрости макияжа постоянно изменяли её внешность. Накрашенная Лариса выглядела иногда пластиковой куколкой.

Она привыкла к нарисованной внешности настолько, что стала ненавидеть, бояться себя настоящую.

Лариса давно не позволяла мужу или кому-то ещё лицезреть себя до процесса рисования маски.

По этой причине ей пришлось полностью отказаться от таких радостей жизни, как походы на природу, ночёвки у друзей, банные процедуры, даже фитнес.

Встретив Ларису в первозданном виде, мало кто смог бы с уверенностью сказать, что знаком с ней.

Молодой человек с музыкальным футляром глядел на неё с умилением, со значительной, заметной долей нежности. Это злило.