О маленьких рыбаках и больших рыбах

Чарли и ухом не повел, а девочка посмотрела на брата укоризненно и говорит:

— Ну, что ж ты на Чарли сердишься? Ведь не Чарли виноват, а ты.

А ведь, пожалуй, она, девчонка-то, и права, думаю… А только все-таки какая она… А какая, так и не мог подыскать нужного слова.

Тараканщик постоял еще с минуту с удрученным видом над банкой, а потом решительно отставил ее в сторону и говорит:

— Ну, что ж делать? Нечего? Нечего. Не удался на этот раз опыт? Не удался. В другой раз удастся. Зато я определил¹⁸ этот вид поденки. Определил? Определил¹⁹. Ее зовут… — и он выговорил какое-то трудное латинское название.

— А зачем, — спрашиваю, — нужно знать это название?

— Это очень важно. Поденки бывают разные — большие, маленькие, белые, желтые… Одни в реках выводятся, другие в ручьях, третьи в прудах. Все это разные виды поденок. Виды? Виды. Так? И каждый вид имеет свое научное, латинское название. И оно международное. И для французского зоолога, и для английского, и для немецкого, и для русского одно и то же. Понял, как это важно? Понял?

Хоть и не совсем я понял на этот раз Тараканщика, но раздумывать долго не стал. На слово ему поверил, что знать научное название насекомого очень важно. Меня занимал уже другой вопрос: что же, пойдем мы на озеро или нет?

Вопрос этот занимал, по-видимому, и Марусю.

— Ну, Борис, пойдем на озеро? Да? — спросила она.

— Да! — сказал Тараканщик. — Только помни условие — Чарли дома.

— Ну, ладно уж, — сказала Маруся с неудовольствием и выбежала из комнаты. За ней бросился и Чарли.

Тараканщик быстро собрался, сумочку свою на себя надел, взял сачок, две банки, за спину привязал трал. Мы вышли с ним на крыльцо и стали ждать Марусю.

С крыльца был хорошо виден наш путь к озеру. Нужно перейти по мосту через Ярбу, подняться по хорошо наезженной пыльной дороге слегка в гору, а потом свернуть с дороги и по тропинке спуститься с горы в обширную низменную равнину, поросшую высоким кустарником ольховника. Кустарник этот тянулся до самого горизонта, и где-то в глубине его лежало Ивачевское озеро. От нашего города до него считалось три-четыре версты.

Маруся скоро вышла из дому. В руках у нее тоже были сачок и банка.

— Чарли? — спросил Тараканщик строго.

— Успокойся! Я привязала его к кровати. Слышишь? Неужели тебе его не жалко?

В самом деле, отчаянный лай и вой бедного Чарли явственно долетел до нас откуда-то.

Но Тараканщик не успокоился.

— Ты хорошо его привязала? Не удерет?

Маруся рассердилась даже:

— Ах, да перестань, пожалуйста! Конечно, хорошо!

II

Наконец, мы тронулись. Сначала долго шли молча. Тараканщик, должно быть, все еще думал о своей неудаче и потому молчал. Маруся, вероятно, собаку свою жалела. А меня, если по правде сказать, стесняло присутствие Маруси, и я тоже молчал.

День был жаркий, солнце так и жгло. А когда мы спустились с горы и по тропинке вошли в кустарник, стало еще жарче. Воздух здесь был густой, влажный, пахучий. Похоже, что пахло березовым веником. Совсем как в бане.

Мы шли каждый сам по себе. Я далеко вперед ушел, Маруся в стороне от тропинки ходила и чего-то искала.

На ивовом кусте я увидел ярко-зеленых блестящих жучков. Давай, думаю, я их поймаю, может быть, они Тараканщику пригодятся. Занес над ними руку, чтобы взять, а они соскользнули по листу и упали в траву, а там их не видно — они зеленые, и трава зеленая. Я на других таких же жучков нацелился. И с этими та же история — только бы их взять, как они скользнут по листику и в траву упадут. Несколько раз так меня обманывали. Мне даже стало досадно. Вдруг слышу, где-то совсем близко Маруся громко хохочет. Осмотрелся я, а она, оказывается, стоит близехонько и смотрит из-за куста, как я жуков ловлю.

— Да разве, — говорит, — так насекомых берут с листа! Эх, ты!

— А как же? — спрашиваю, а сам насупился и не смотрю на нее.

— «Как же, как же», — передразнила она меня. — А вот как!

Ладонь левой руки она сложила лодочкой и подставила под листочек с жуками, а правой только провела над ними. Жучки и упали к ней в руку.

— Вот как! — еще раз повторила Маруся. Поглядела на меня торжествующе и протянула мне жуков. — На, возьми их!

— Да мне, — говорю, — их не надо. Я их для Тар… для Бориса Владимировича ловил.

— Для Борьки? Ему тоже не надо. У нас много таких. Это же совсем обыкновенные, из семейства листоедов. Они называются мелазома энеум²⁰.

Это меня уже окончательно сразило. Что же это такое, думаю, она даже латинские названия знает!

— А ты почем знаешь? — спрашиваю.

— Ну, знаю.

— А может, ты врешь?

— Нет, не вру. Вот спросим у Бориса.

А Тараканщик в это время как раз к нам подошел.

— Борис, — сказала Маруся, — ведь это мелазома энеум?

— Ну да, — ответил он, — ты же знаешь? Знаешь.

Тогда Маруся обернулась ко мне и говорит:

— Ага! Что! Моя правда! — а сама вся так и светится торжеством, что удалось ей надо мной верх взять.

Ладно, думаю, задавайся! Пусть будет твоя правда. А вот погоди, я тебе тоже покажу…