О, Мари!

Случалось, что бывший молодой хулиган, освободившийся из тюрьмы, вдруг женился, становился нормальным гражданином ущербной страны и неожиданно приходил ко мне в гости, порой с женой – особенно в новогодние праздники, когда все двери открыты для всех. Это происходило даже тогда, когда я уже давно не работал следователем. Многих я помнил в лицо и по совершенному преступлению, но без имен и отчеств. Я поздравлял их с освобождением, знакомился с женами, подругами, родителями, с которыми они приходили, просил при необходимости обращаться за помощью. Разумеется, садились за стол, я угощал гостей и старался как можно глубже вникнуть в их жизнь, в их проблемы. Такие связи редко имели продолжение, но я понимал, что в моем лице они не теряли доверия к людям, а может, и к власти, так как я представлял в данном случае и власть. Значит, я правильно живу, думал я, но надо освободиться от излишней агрессивности и жесткости, помнить, что, если ты когда-либо поднял руку на человека, потом, каким бы добрым ты ни был по отношению к нему, он никогда тебе этого не простит. В душе я признавался себе, что во многом здесь чувствуется воздействие Мари и ее семьи, их глубокой религиозной доброты.

Но встречалась и иная категория людей, с которыми меня сводила работа следователя: неуравновешенные, дебильные, лживые и свирепые, хитрые, коварные и неблагодарные. По этому поводу я всегда вспоминал прекрасную повесть замечательного грузинского писателя советского периода Нодара Думбадзе «Кукарача». В ней рассказывалось, как офицер милиции вопреки долгу службы спасал от наказания вора, бывшего любовника своей горячо любимой женщины. А тот, через какое-то время застигнув врасплох не предполагавшего такого оборота офицера, направил на него дуло пистолета. На недоуменный возглас: «Я же спас тебе жизнь!» – вор ответил: «А ты был фраером», – и застрелил его. Это означало, что ставить себя на место преступника не всегда было правильно, ведь у многих из них была нарушена психика, начисто отсутствовало такое великое качество человеческого естества, как благодарность, стремление на добро отвечать добром и никогда не забывать сделанное тебе добро. Не зря говорят, что по наличию чувства благодарности можно судить о честности человека. Неблагодарный не может быть честным.

Такие люди не могли принести своему окружению ничего, кроме несчастья. Выходили на свободу – и каждый раз, сопровождаемые проклятиями и плачем людей, имевших несчастье встретиться с ними на жизненном пути, опять возвращались в тюрьму. Часто там и заканчивали свою никчемную, гнусную, безрадостную жизнь, так и не отблагодарив никого, хотя бы родителей за факт своего рождения. На все эти мысли навели меня слова Рафы, сказанные о Монстре: «Этот человек родился преступником, он хищник и от привычки есть мясо никогда не откажется». Жестокий, изобретательный, спокойный, как рептилия, невероятно сильный и выносливый, Артак вызывал страх как у представителей криминального мира, так и у милиционеров, работников прокуратуры и суда, знакомых, соседей. Попадая в очередной раз в тюрьму или в лагерь, он умудрялся наводить ужас даже на заключенных, в том числе самых закоренелых преступников. После жестоких столкновений с намного превосходившими его по численности подручными лагерных авторитетов ему не раз удавалось полностью подчинить весь лагерь своей воле.

Каждый раз, когда я вспоминал о нем, в душе появлялась тревога за себя и за Мари. Не дай Бог, чтобы когда-либо он встретился с Мари в каком-нибудь более или менее тихом месте. Я живо представлял, как он нападает на свою жертву прямо на улице, не обращая внимания на окружающих, тащит в первый же подъезд, в машину, рвет на части, насилует, терзает, убивает. Сотрудники милиции, даже если будут стоять рядом, в девяносто восьми случаях из ста убегут с места происшествия. Люди разбегутся, как мыши. Даже если кто-нибудь выступит в защиту – он всего лишь исключение из правила. Советская власть научила нас бояться всего, думать только о себе и о своем выживании. Тот, кто сообщает о найденном трупе или разбитых окнах магазина, тот, кто останавливает машину, чтобы помочь жертве ДТП, становится для милиции первым подозреваемым. Все знали об этом, и все боялись принимать хоть какое-то человеческое участие в чужой беде. Разумеется, были случаи, когда люди забывали об угрожающей им опасности и человеческие качества брали верх, но, повторюсь, такие ситуации являлись скорее исключениями.