О массовых празднествах, эстраде, цирке

Гитара, обыкновенно, символизирует особо помадную идиллию приказчиков и конторщиков и ассоциируется с напевом под ее тихо рокочущий аккомпанемент смешных романсов в уши не менее смешных мещаночек. Но всякие ассоциации вообще в величайшей степени шатки, и применять их всюду, хотя бы они были и привычными, часто – значит попадать впросак. Вот мы теперь всячески внедряем в деревне гармонь. Конечно, не потому, чтобы она была музыкально ценным инструментом, а потому, что она легка, и потому, что вооруженный ею молодой комсомолец-агитатор, становясь организатором веселья целой группы, получает таким образом возможность сеять пролетарское семя в окружающую среду.

Среди струнных инструментов широко популярного характера гитара играет роль выдающуюся. Она обладает большим музыкальным достоянием. В руках настоящего народного виртуоза она способна производить впечатление неизмеримо более глубокое, чем гармонь. Но что удивительного, если романтический инструмент, тот, в котором есть и мечта, и любовь, и печаль, и веселье, где-то на фронтах играл роль центра редких мирных вечеров наших бойцов? А ведь в том-то и дело, в этом и смешной промах антигитаристов, что Уткин, исходя из реального факта, но как будто несколько капризно, делает из гитары совсем не эмблему мира, а, наоборот, эмблему войны. Для него с гитарой связаны воспоминания о тех кострах, между двумя боями, о той жажде на минуту успокоиться и унестись от грозной действительности, о том почти лекарственном действии, которое имела в такие минуты певучая гитара. Уткин кончает свое стихотворение:

Но если вновь, бушуя,
Придет пора зари,
Любимая!
Прошу я, –
Гитару подари.

Он говорит о своей гитаре. Сейчас она забыта, она ушла в века. Он прямо называет ее военной гитарой. Поэтому рассуждения о том, что вот-де в комсомоле появились даже такие поэты, которые воспевают гитары смехотворных селадонов времен Островского, являются пресмешным недоразумением…

1927 г.

II. Сеговия (К предстоящему концерту)

Когда говорят о концерте на гитаре, то сейчас же представляется, что дело идет о каких-нибудь фокусах чисто внешнего характера.

Гитара – инструмент очаровательный, но, по общему признанию, бедный ресурсами и скорее всего аккомпаниаторский. Однако было бы заблуждением применять эти критерии к Сеговия.¹

Недаром целый ряд крупных музыкантов – как, например, Руссель, Альбенис, Турина, Гранадос – пишут специальные вещи для этого единственного виртуоза на гитаре.

Не ограничиваясь этим, Сеговия исполняет классические вещи, вплоть до самого Баха. Трудно представить себе такое полное преодоление границ инструмента – и притом не путем искусственного форсирования его, а путем необычайного умения извлечь из него все таящиеся в нем и до сих пор неизвестные возможности, – в соединении с замечательным артистическим вкусом и высокой музыкальностью.

Я лично имел удовольствие (правда, не в концертной обстановке) слышать исполнение Сеговия, и я убедился, что гитара, развернувшая так богато свои возможности под его руками, сохраняет вместе с тем необыкновенную прелесть интимности и дает очень ценные и совершенно новые музыкальные впечатления.

1926 г.

О джаз-музыке *

В обращении к А. В. Луначарскому Л. – П. Наурбокер писала: «Ваше имя пользуется в Америке большим весом в области образования, искусства и социальных проблем. Я убеждена, что пять миллионов читателей херстовских газет, представленных мною, будут рады возможности еще лучше узнать Вас, Ваши взгляды и труды» (1927, начало марта).

Суждения А. В. Луначарского о джаз-музыке см. также в разделе «Танец на эстраде» («Танцы машин. Фокстрот. Чарльстон»),

– Слышали ли вы когда-нибудь настоящий первоклассный американский джаз-банд, и если да, то каково ваше мнение о нем?..

– Я слышал хорошие американские джаз-банды и нахожу их очень остроумными. Однако слышать их в течение продолжительного времени крайне утомительно, а думать о том, чтобы джаз-банд вытеснил симфонический оркестр, – страшно.

1927 г.

У звучащего полотна *

О звуковом кино каждый слышал довольно много; я слышал и читал не меньше других. Кроме демонстрации немецкого Три-Эргона, имевшей место в Москве несколько лет тому назад, мне удалось еще видеть кое-какие образцы звуковых фильм (правда, не первоклассных) в Германии.

Недавно Совкино показало нам целую программу, немножко, правда, разорванную на куски, но все же достаточно разнообразно характеризующую достижения как американской Радиоассоциации, так и некоторых других фирм и, наконец, нашей советской продукции.