О материалистическом подходе к явлениям языка

Установление групп родственных языков и определение их праязыков представляет великое открытие в области языкознания, которое с полным правом можно было бы сравнить с такими великими завоеваниями человечества, как изобретение колеса, паровой машины, электрического двигателя и двигателя внутреннего сгорания, изобретение радио, проникновение в структуру атома и т.д.

Дальнейшее развитие идеи о возможности происхождения групп родственных языков из одного источника, шло в основном по двум направлениям. С одной стороны, наметился известный протест против слишком упрощенного понимания самого праязыка и процессов его распада. Показательной в этом отношении является волновая теория Йоганна Шмидта. По мнению Шмидта, никаких достаточно четких и определенных границ между европейскими языками первоначально не существовало. Каждый отдельный индоевропейский язык можно рассматривать по отношению к другому как переходный язык, и все индоевропейские языки связаны между собою сетью переходных явлений. Географически ближе расположенные друг к другу языки больше имеют между собой сходств, чем языки, далеко отстоящие. Пытаясь объяснить явление лингвистической непрерывности, Шмидт исходил из предположения о возможности распространения инноваций из единого центра.

Эти инновации при распространении охватывают прежде всего географически близко расположенные языки и по мере отдаления от центра постепенно прекращаются, напоминая волны от брошенного в воду камня. Идеи Й. Шмидта получили дальнейшее развитие в новом направлении «ареальная лингвистика». Постепенно стало укрепляться представление о праязыке как совокупности близкородственных диалектов.

Немалую роль в уточнении понимания процессов распада праязыка сыграла теория субстрата (Г. Асколи, З. Файст, Ю. Покорный и др.). С другой стороны, возникла тенденция к пересмотру общей значимости проблемы праязыка. Так А. Мейе приходит к выводу о невозможности восстановления индоевропейского праязыка:

«Сравнительная грамматика индоевропейских языков находится в том положении, в каком была бы сравнительная грамматика романских языков, если бы не был известен латинский язык: единственная реальность, с которой она имеет дело, это соответствия между засвидетельствованными языками. Соответствия предполагают общую основу, но об этой общей основе можно составить себе представление только путем гипотез, и притом таких гипотез, которые проверить нельзя; поэтому только одни соответствия и составляют объект науки. Путем сравнения невозможно восстановить исчезнувший язык: сравнение романских языков не может дать точного и полного представления о народной латыни IV века н.э., и нет оснований предполагать, что сравнение индоевропейских языков даст большие результаты. Индоевропейский праязык восстановить нельзя»[375].

Появились и более крайние мнения, отрицающие вообще какую бы то ни было значимость праязыковой гипотезы. Испанский лингвист А. Товар рассматривает реконструкцию индоевропейского праязыка как чистейшую абстракцию, лишенную какой-либо реальности[376]. Представители итальянской неолингвистической школы (М. Бартоли, Б. Террачини. Дж. Бенфанте, Дж. Девото, В. Пизани и др.) также по существу отрицают праязыковую гипотезу. Отличительными чертами данной школы являются элиминированные понятия как общеиндоевропейского праязыка, так и общегерманского, общеславянского, общекельтского и т.д. праязыка и замена этого понятия понятием определенной совокупности изоглосс; тем самым делается невозможным и абсурдным восстановление праязыка, возможна лишь система реконструкции изоглосс.

Рассмотрим более подробно основные аргументы противников праязыковой гипотезы.

1. В глубокой древности не было никаких экономических предпосылок для существования более или менее крупных праязыков и народов. Следовательно, праязык был невозможен.

«Вначале был, – замечает Н.Я. Марр, – не один, а множество племенных языков, единый праязык есть сослужившая свою службу научная фикция»[377].