О материалистическом подходе к явлениям языка

Характеризуя книгу А. Мейе «Общеславянский язык», С.Б. Бернштейн замечает, что автор совершенно свободно сопоставляет языковые факты самых различных эпох. Смело и уверенно создает из разнородных фактов «общеславянский язык», отдельные элементы которого реально существовали, но в разные эпохи[383].

Создание праязыковой схемы обычно рассчитано на то, чтобы реконструировать состояние праязыка, непосредственно предшествующее его распаду. В той или иной мере это удается сделать. Конечно, реконструировать ряд языковых явлений, находящихся в одной хронологической плоскости, значительно труднее, чем реконструировать слова и формы безотносительно к одноплоскостному ряду. Возможность хронологического несовпадения различных архетипов в данном случае не исключена.

Однако создание праязыковой модели было бы бесконечно далеко от какого-либо подобия праязыка, если бы компаративистика не располагала бы некоторыми индикаторами одноплоскостного существования реконструируемых архетипов. Таким связующим звеном может быть реконструкция праязыкового вокализма и консонантизма. Если слово или его форма не согласуется с особенностями праязыкового вокализма и консонантизма, значит оно принадлежит к другой хронологической плоскости. Возьмем для примера русские слова четыре и жена. Можно сразу сказать, что оба эти слова не принадлежат к праязыковой плоскости, потому что в плоскость праязыка не реконструируются звуки ч и ж. В период существования праязыка этих звуков не было. Литовское keturi ʽчетыреʼ показывает, что раньше на месте рус. ч было к. Привлечение лат. quattuor свидетельствует о том, что это к было лабиализованным.

На месте ж в слове жена должно было быть g, о чем свидетельствует греч. γυνη. Диалектное греч. βανα ʽженщинаʼ и английское kwi:n ʽкоролеваʼ указывают на то, что g было лабиализованным.

Массовая встречаемость явлений в родственных языках указывает на то, что это явление существовало уже в праязыке. Турецкое слово jol ʽдорогаʼ, ʽпутьʼ имеет параллели во всех тюркских языках. Такую же массовую встречаемость имеет в тюркских языках прошедшее время на -dy. Индоевропейское чередование гласных е : о охватывает в одинаковой степени как систему имени существительного, так и глагола, что свидетельствует о синхронном существовании системы чередования гласных и тех форм, в которых оно отражается.

Кроме того, при создании праязыковой схемы некоторые показатели одноплоскостного существования явлений, основанные на их взаимосвязи, ср., например, такие импликации, как: если в языке существует гармония гласных, то ударение часто бывает фиксированным; языки, имеющие небольшое количество гласных, компенсируют этот недостаток значительным количеством согласных и наоборот; языки, не имеющие префиксов, почти, как правило, не имеют предлогов; в языках, имеющих эргативную конструкцию, нет оформленного винительного падежа; с вероятностью, гораздо большей, чем случайная, языки с нормальным порядком SOV имеют послелоги и т.д.

Знание типологии изменения звуков и форм также помогает установить временную плоскость. Если в родственных языках велярному к одних языков соответствует х в других языках, то превращение q в х более позднее явление, так как х никогда не превращается в q. Турецкому čук- ʽвыходитьʼ в башкирском языке соответствует сьқ-. Башкирская форма более поздняя, так как из s никогда не может возникнуть č.

Таким образом, применение определенных приемов дает возможность с известной степенью точности свести реконструируемые архетипы к одной хронологической плоскости. Реконструировать праязыковую схему – это значит рационально использовать индикаторы одноплоскостного существования языковых явлений и по возможности с наименьшими ошибками расположить их на одном хронологическом уровне. Праязыковая схема в исторических исследованиях необходима. Гипотетически восстанавливаемый праязык играет роль очень удобной точки отсчета при изучении истории языков. Прежде чем выяснить, в каком направлении развивалось то или иное слово или та или иная форма, необходимо знать их древнее состояние. Точнее говоря, без праязыковой схемы не может быть исторической перспективы.

Опыт истории языкознания с достаточной очевидностью показывает, что всякие попытки изучения истории языка вне праязыковой схемы превращаются в неорганизованный набор отдельных исторических экскурсов.