О монополии Т. Д. Лысенко в биологии

Ленин (найти точное место) сказал, что религия — одно из самых отвратительных явлений. Но почему тогда много свободомыслящих людей говорит о религии с сочувствием? Руссо просто был религиозен. Вольтер — деист, Фейербах говорил о новой религии, Луначарский — что социализм есть новая религия; Геккель, которого Ленин выставлял как образец партийности в философии, говорил тоже о новой религии. За религию — Ганди, Эйнштейн и многие другие ученые. Очевидно, под словом религия они понимают нечто совсем иное по сравнению с Лениным. Надо разобраться и постараться выяснить, кто же из них прав. Нетрудно доказать, что Ленин многие термины, по своему происхождению вовсе не ругательные, рассматривает с отрицательной стороны: «религия», «бюрократия», «либерализм» и пр., а его сторонники (на словах) наследуют только его недостатки, а не достоинства.

Ульяновск, 16 декабря 1956

О религии (см. также в «Философии социализма» и в «Философских письмах).

Начало: зачем разбирать вопрос о религии — он уже решен окончательно, в отрицательном смысле; пусть еще сохранившиеся богословы занимаются переливанием из пустого в порожнее, пройдем мимо них и посмотрим на них «с нескрываемым омерзением». Но религию можно было бы позабыть лишь в том случае, если бы наша культура была безрелигиозная, т.е. если бы религию вовсе не упоминали. Но наша советская (и не только советская) культура не безрелигиозна, и нам на каждом шагу напоминают, что религия имеет значение. Это не советское нововведение. Когда в свое время И. П. Бородин выступил в качестве одного из неовиталистов, В. М. Шимкевич не нашел более остроумного аргумента, как иронически провозгласить: «Значит, опять — миром Господу помолимся?..» Речь идет о махизме: нельзя! это ведет к поповщине. То же со свободой воли, принципом детерминизма, критикой естественного отбора, против психоламаркизма и т.д.

Нам постоянно напоминают о том, что религия вовсе не мертвое наследие прошлого, а что это живой и очень опасный враг. И в борьбе с этим врагом идут на величайшие жертвы, считают, что «Лысенко — наш» несмотря на упадок науки, разорение сельского хозяйства. Следовательно, надо разобраться, что же это за такой «странный враг», в борьбе с которым свободомыслящие люди и организации наносят часто такие страшные удары себе самим и народному хозяйству.

Наконец, будем безрелигиозны в смысле отрицания всякого догмата, и будем религиозны в смысле упорного искания истины.

Ульяновск, 16 декабря 1956

Пример: Пастер, который в науке был безрелигиозен (нигде нет указаний на его религиозные взгляды).

О партийности культуры и политики

Колхозники сейчас на положении крепостных; ВКП(б) — Всесоюзное крепостное право (большое) — малое было до 1861 года…

По крепостному праву отношения помещиков и крестьян были двусторонними: крепостной не мог уйти, но и помещик не мог согнать крепостного с земли. Крепостной должен был работать на помещика и давать ему продукцию, но и помещик в случае голода обязан был кормить крепостного. Посмотреть, кажется, у Ключевского, что возвращать крепостных, ушедших во время голода из за бескормицы, помещик не мог. Есть даже положение, что если хозяин не отдает в замужество или не женит холопа к определенному сроку, то холоп получает свободу.

Оброк не мешал богатеть крестьянам. Современная форма оброка — план, повышается неоднократно в течение года. Мужик должен собственными силами выходить из положения. В старые времена у мужиков было одно начальство — хозяин или управляющий. Сейчас — огромное количество.

Ульяновск, 4 января 1957

Три революции, три знамени, а результат один…

Сейчас в позиции советских и стран социалистического блока господствует мотив: «Под знаменем марксизма-ленинизма мы победили, это знамя мы не должны выпускать из рук»; поэтому всякая ревизия марксизма отрицается, включая и ревизию материализма, постановлений ЦК по идеологическим вопросам. Но в общем виде это — установка всех консерваторов, староверов: « По старым книгам святые спасались, они необходимы для спасения…»