О монополии Т. Д. Лысенко в биологии

Инструментом спасения считают то, что было лишь сопутствующим признаком. Оглянемся на старые революции — английскую и французскую. Английская шла под знаменем пуритан — чисто и откровенно религиозным. Результат: полная победа, значительный экономический и политический скачок, создание могущественной Англии. И однако, упорное цеплянье за знамя привело к общенародной контрреволюции, восстановившей, — правда, на время, — и то, что не следовало восстанавливать. Французская — не имела религиозных догматов на своем знамени, но идейный лидер ее, Руссо, был откровенным идеалистом. Революция полагала, что с устранением сословий воцарится царство равенства, братства и свободы. Этого — главной цели революции — не было достигнуто. Но несомненно, роль революции была огромной и одним из непредвиденных последствий было огромное увеличение военного могущества Франции. Но деспотизм Робеспьера и Сен-Жюста, крепко цеплявшихся за знамя и видевших в нем главную и осуществимую задачу революции, вызвал решительную общенародную контрреволюцию, приведшую в конце концов к власти Наполеона, а потом и реставрированных Бурбонов. Сознательная цель революции достигнута не была, но было достигнуто многое, о чем не писалось на знамени революции.

Теперь наша революция. И здесь то же явление: как якобинцы полагали, что с уничтожением сословий исчезнет всякое угнетение, так и наши революционеры — марксисты полагали, что с ликвидацией эксплуататорских классов исчезнут бедствия, порождаемые эксплуатацией и экономическим неравенством. Этого не случилось. Как и после французской революции, эксплуататорами были уже не сословия, а классы, так после Октябрьской революции эксплуататорами явились привилегированные группы общества: правительственная и партийная верхушка, высшая интеллигенция, писатели и прочие, уже достаточно многочисленная в настоящее время. Она стремится быть несменяемой, наследственной (блат при приеме в привилегированные вузы, анкетные данные) и самое главное — безответственной, что невыгодно отличает ее от старых эксплуататорских классов: там неудачный коммерсант разорялся и выходил из эксплуататорского класса, а здесь неудачные деятели, разорившие хозяйство или ввергнувшие в море бедствий свою страну (Лысенко, Лобанов, Столетов, Ишаков, Ракоши, Терек и прочие) никакой ответственности не несут при единственном условии, что это — «наши», т.е. «без лести преданные» холопы коммунистической власти.

Тот же непредвиденный результат: колоссальный рост военной мощи, которая является следствием всякой великой революции, независимо от знамени, под которым эта революция идет к победе.

И является ли наша революция марксистской? Ленин отступил от Маркса по двум пунктам: 1) социальная революция началась при отсутствии пролетарского большинства; 2) привлечены были крестьяне в военной форме — солдаты. Их участие было не марксистским — они шли на борьбу с феодализмом, а не за социализм. Последний пункт и вызвал вспышки крестьянский контрреволюции, так называемые «кулацкие восстания» во время гражданской войны, и яростное сопротивление коллективизации, задушенное сотнями тысяч (вернее — миллионами) трупов.

А то вырождение нашей философии, которое наблюдается сейчас, ясно показывает, что на материалистической базе философию не построишь. Пора пересмотреть вопрос о знамени.

Ульяновск, 9 января 1957

Симонов Константин. Литературные заметки.

Новый мир, 1956, № 12, с. 239—257.

Очень хорошая, умная статья. Ее следует прочесть. Указывает уменьшение количества хороших книг в послевоенный период; признается, что тоже участвовал в славословиях Сталину; считает свою «Чужую тень» неудачным произведением (с. 256), как и «Свет над землей» Бабаевского.

с. 241. «Когда талант обручается с неправдой, он беднеет».

с. 243. «Самое тяжелое последствие культа личности для литературы — это облегченное, неправдивое, лакировочное изображение жизни народа, независимо от того, упоминалось или не упоминалось при этом имя Сталина».

Правильно и прекрасно критикует глупейшее мнение, что второе издание «Молодой гвардии» лучше первого: прямо указывает, что установки для статьи, критиковавшей первое издание, дал Сталин (с. 247). Указывает, что и инициатором появления статьи в «Правде» «Об одной антипатриотической группе театральных критиков» был тоже Сталин (с. 251). Автор признает, что тогдашние руководители Союза писателей, в том числе Симонов, не нашли в себе мужества противостоять этой статье (появившейся в конце 1948 года; статья о «Молодой гвардии» появилась в 1947 г.) и в своих выступлениях, в том числе и в докладе Симонова на московском собрании драматургов, и в выступлении на активе киноработников, они стали отстаивать не только правильность всего сказанного в статье, но во многом и усугубили ее отрицательное значение высказыванием целого ряда уже собственных, грубо несправедливых оценок деятельности наших театральных критиков. Пошли круги по воде (с. 251).