О началах и концах света: Рождение и гибель мира в мифологии, религии и науке

Деяния Фанета были не менее примечательны, чем его внешний вид. Так, «он создал для бессмертных нетленный дом»{169}, поставил Солнце над миром «и учинил его стражем и велел начальствовать надо всеми»{170}. Особую заботу Фанет проявил о людях, поместив их в наиболее комфортную климатическую зону: «Он назначил человекам обитать отдельно от бессмертных, в области, где срединная ось Солнца поворачивается, наклоняясь; [там] не слишком холодно над головой и не слишком жарко, а средне»{171}. (Вероятно, в те далекие времена первые люди, которых, если верить орфикам, тоже сотворил Фанет{172}, жили достаточно компактно, не успев распространиться по Земле.) Этот же бог сотворил и Луну, причем позаботился, «чтобы за месяц она обращалась, как Солнце – за год»{173}, и населил ее так же, как и Землю: «Много на ней гор, много городов, много жилищ»{174}.

Орфики почитали Фанета и посвятили ему один из «орфических гимнов»:

Я Протогона двусущего кличу, бродягу эфира,

Чтo из яйца появился, красуясь златыми крылами,

С ревом бычачьим, начало и корень блаженных и смертных,

Семя честное, священными жертвами чтимое часто…{175}

По мнению орфиков, Фанет – первый царь богов; ему наследовала Ночь, и лишь потом воцарился Уран{176}, который, с точки зрения традиционной греческой мифологии, был первым владыкой мира. Судьба самого Фанета оказалась незавидной: его проглотил Зевс, когда собирался принять верховную власть. Эта история рассказана, в частности, в знаменитом орфическом папирусе из Дервени[61]. Правда, текст папируса предваряется сообщением: «Я буду петь для понимающих – затворите двери, непосвященные!» Авторы настоящей книги ни в коей мере не относят себя к посвященным, но все же они рискнули познакомиться с переводом рукописи и привести некоторые выдержки из нее.

Автор папируса сообщает, что, «когда Зевс собирался принять в руки от своего отца богореченную власть и преславный скипетр», он выслушал пророчества богини-Ночи, «проникся отвагой и бога славного, почтенного проглотил, который первым произошел на свет». После того как Зевс проглотил, «как было положено, мощь бога Перворожденного (Протогона), почтенного царя», с новоявленным владыкой Вселенной «срослись воедино все бессмертные блаженные боги и богини, прелестные реки и источники, и все прочее, что тогда существовало, – [всем этим], стало быть, стал он один». Объединив таким образом не только под своей властью, но и в своем лице (или, точнее, животе) всю Вселенную, Зевс, пользуясь мощью проглоченного Протогона-Фанета, стал творить мир заново. Прежде всего он изверг обратно проглоченных богов (судьба злополучного Фанета при этом не вполне понятна, ибо его мощь была израсходована Зевсом на дальнейшее обустройство мира). Кроме того, «смастерил он Землю и широкое Небо – горé, смастерил великую мощь широкотекущего Океана[62]… ‹…› Смастерил и другую землю безграничную, которую Селеной зовут бессмертные… ‹…› Смастерил и великое Солнце – отраду смертным, и сверкающие звезды, коими увенчано Небо…»{177}

Такова была, вкратце, орфическая картина сотворения мира, в которой Хаос, почитаемый остальными греками как древнейшее божество и прародитель ряда других богов, занимал достаточно скромное место.

Еще одну версию генеалогии первых богов – и, в частности, Хаоса – предлагает латинская книга «Мифы», рукопись которой сохранилась за подписью некоего Гигина (этим именем подписано несколько сочинений, вероятно созданных разными людьми). Исходя из текста «Мифов», исследователи считают, что автор книги был «недоучившимся провинциальным юношей, почти мальчиком, смело взявшимся (возможно, по совету учителя) за работу, которая была ему не совсем по силам»{178}. Свое сочинение он скомпилировал из греческих текстов, которые плохо перевел, а те слова, что не сумел перевести, оставил как есть. Но труд скромного школяра не пропал даром: многие тексты, которыми он пользовался, до наших дней не дошли и известны только благодаря реферату Гигина. Поэтому воздадим должное юному римлянину – его самоуверенность оправдала себя: ныне это неумелое сочинение стоит в одном ряду (или, во всяком случае, на одной книжной полке) с творениями крупнейших философов и мифографов Античности.