О нас по-настоящему

Женя уехал, а я продолжал стоять. В тот момент я поклялся себе, что больше никогда не буду сомневаться в Тимофее. В тот год мы вместе поехали в Париж. Волшебная неделя вдвоем в городе любви!

2006 год

Родители Тимофея уехали к бабушке в Белоруссию на две недели. И он позвал меня пожить у него. Хотел проверить, комфортно ли нам будет житься как семье, как супругам.

– Мы же в Лондоне и Париже жили вместе.

– Это не то. Это отдых. А тут будни.

Конечно, я согласился.

Собирались ли мы рассказать про нас родителям? Нет. Мы планировали окончить университет, и вместе уехать в Москву. В дальнейшем мечтали перебраться в Европу, в идеале в Париж. Мы представляли себе, какой у нас будет домик в пригороде, какую мы заведем собаку и кошку, как будем путешествовать, купим еще один дом, например в Италии. И будем бесконечно любить друг друга…

Почти за две недели мы привыкли друг к другу. Мы смотрели фильмы, вместе читали, готовили еду, убирались. Однажды вечером Тимофей, обнимая меня, произнес:

– Мне страшно оттого, что скоро это все закончится. Я умру без тебя.

– Не закончится. Мы же вместе.

Мы сами себя загнали в ловушку. В прекрасную, идеальную, двухнедельную семейную ловушку. На меньшее мы уже не были готовы соглашаться. Но послезавтра вернутся родители Тимофея, и завтра я должен уехать…

Настало последнее утро…

Они вернулись на день раньше, вошли в комнату и увидели два обнаженных тела спящих в обнимку. Их сын и его однокурсник, положительный мальчик Гордей – так они меня называли и всегда ставили Тимофею в пример. Рекомендовали со мной завести дружбу.

Начался ад, которому не было ни конца, ни края.

Они сообщили о нас моим родителям. Нотации, скандалы, вопли. Мой отец не сказал ни слова, был солидарен с разгневанной матерью. Нас встречали после университета и сразу везли домой.

Университет – место, которое раньше было пыткой, стало спасательным кругом. Только там мы виделись и по несколько часов в день проводили вместе в кабинках туалета. Остальное время мы переписывались или созванивались. Несколько раз мать заставала меня за разговором и отбирала телефон.

Как же они не могли понять? Мы не делали никому ничего плохого!

Родители таскали меня в церковь, теперь выбора у меня не было. Они сажали меня в машину и везли. Дома мать пихала молитвослов и заставляла часами читать его вслух. Как будто это могло что-то изменить.

Однажды не выдержав, мы с Тимофеем сбежали. Так как родители забрали у него машину, мы своим ходом добрались до нашего озера.

Мы обнимались, целовались, радовались каждой секунде, плакали и успокаивали друг друга и снова мечтали о нашем Париже.

Тимофей сказал, что родители грозят отправить его в какую-то лечебницу. Я предложил сбежать окончательно, он согласился.

Я вернулся домой достаточно поздно, чтобы взять вещи и деньги, родители не спали. Они созванивались с родителями Тимофея и уже предполагали, что мы были вместе. Снова скандал.

Меня посадили дома, я спрятал телефон, чтобы мать его в очередной раз не забрала. Прошло два дня, я писал и звонил Тимофею, но он молчал. От него не было никаких вестей. Я не находил себе места. Из комнаты почти не выходил. Ненавидел родителей, желал им смерти. Вечером второго дня родителей не было дома. Входная дверь заперта, и я не мог выйти. Я покидал в сумку вещи, взял деньги, которые хранились у матери в шкатулке и вылез в окно. 4 этаж. Квартира угловая. Рядом с окном сливная труба. Я дошел до нее по бордюру и осторожно начал спускаться вниз. В районе второго этажа труба обломилась, и я упал. Пытался подняться на ноги, но не мог сделать и шага. Пронзительная боль валила меня на асфальт. Я рыдал от бессилия. Я сломал ноги. От злости я долбил по ним кулаками, боль током ударяла мне в мозг. Я бил, и бил, и бил их до тех пор, пока не потерял сознание.

Очнулся в больнице, обе ноги в гипсе, отец и мать сидели рядом и с осуждением смотрели на меня.

– Что я вам сделал? – произнес я. – Я был хорошим сыном. Всегда слушался вас, делал, как вы хотели. Со мной не было проблем. За что вы так со мной? Вы можете понять, что я люблю его? Мне насрать на общество, мне насрать на Бога, мне насрать на вас, вы мне все не нужны, если не хотите принимать меня таким, какой я есть. Вам проще убить своего сына, чем позволить отвечать за свою жизнь самому…

– Он погиб… – произнесла мать.

Я орал… я рыдал… я разнес палату в пух и прах, несмотря на сломанные ноги… Санитары скрутили меня и вкололи успокоительное.

На следующий день я проснулся и потребовал отвезти меня на похороны…

Мы стояли в стороне. Я был в инвалидном кресле, родители не подвезли меня ближе, из-за родителей Тимофея, которые метали молнии в мою сторону. Но, честно говоря, я не был готов видеть его в гробу. Я не представлял, что со мной будет. На похоронах присутствовали наши однокурсники с родителями, преподаватели и, думаю, скандал был бы не уместен.

Он спрыгнул с 16-го этажа, когда его собирались отвезти в психиатрическую больницу…