О назначении частей человеческого тела

Почему природа не дала этим нервам единое начало в самом мозгу? Зачем, зародив один в его правой стороне, другой — в левой, она затем соединила их и слила посредине этой области? Вот что следует сейчас объяснить. Невозможно было образовать в этом месте, не говоря уже о таких больших нервах, как каждый из этих, даже значительно меньшие нервы. В самом деле, воронка, описанная в одной из предыдущих книг, заключающая в себе канал, очищающий мозг, находится в этом месте 832. Нельзя было ее поместить где-либо еще более удачно, так как она должна изливать в небо все излишки. В силу такого же соображения нельзя было, чтобы протоки, идущие из мозга к ноздрям, были помещены в другом месте и чтобы они брали начало от других частей мозга. Ведь так как нос находится в середине лица, то безусловно следовало, чтобы направляющиеся к нему протоки занимали центральную часть переднего мозга. Итак, если не представляло никаких выгод поместить как эти протоки, так и воронку где-либо еще и если при занимаемом ими месте было невозможно, чтобы нервы брали свое начало в середине мозга, то ясно, что было лучше дать им отдельные исходные точки, чтобы затем соединить их в одной после короткого пройденного пути. По поводу образования этих нервов ты познакомишься с одним еще более удивительным творением природы, которое мне показалось более уместным объяснить в книге об анатомии нервов (XVI). Что же касается меня, то я выполнил повеление божества, и это изложение, как мне кажется, не только не явится бесполезным, но будет иметь положительный результат, если когда-нибудь оно заставит людей отречься 833. от того безразличия, с которым они относятся к наиболее прекрасным явлениям. Может быть, не безынтересно привести мнения наших предшественников о перекресте нервов. Некоторые полагают, что для того, чтобы они не подверглись какому-либо повреждению, будучи помещены на одной линии, они сначала отклоняются во внутрь, а затем вновь расходятся наружу; другие думают, что это сделано для того, чтобы передавать друг другу свои ощущения и разделять с другими боль, претерпеваемую одним из них; наконец, некоторые говорят, что источники всех ощущений должны восходить к единому источнику. Если бы удовольствоваться одним утверждением, что необходимо, чтобы зрение восходило к одному источнику, указывая как на огромное зло, если бы дело обстояло не так, то, очевидно, что в данном случае они были бы правы и вся наша предшествующая речь была бы ненужной. Но если теперь, отметив, и вполне основательно, что главный центр ощущений, воспринимающий все ощущения, должен быть единым, — они затем считают, что по этой именно причине встречаются мягкие нервы, то в этом они совершают очень грубую ошибку 834. Совершенно верно, что головной мозг является общим вместилищем всех ощущений, иначе пришлось бы предположить, что как слуховые нервы, так и нервы языка и всех остальных частей живого существа не восходят к одному единому началу. Точно так же предполагать, что нервы перекрещиваются для того, чтобы поделиться ощущениями, — это значит отрицать предусмотрительность природы, которая обычно ставит себе совершенно иную цель, как мы это уже не раз доказывали. Лучше, в самом деле, если это возможно, чтобы ни одна часть не принимала участия в болевых ощущениях другой. Если кто-нибудь считает эго рассуждение правильным, то можно им воспользоваться, как и следующим, а именно: что нервы легко порвались бы, если бы они тянулись по прямой линии. Что касается меня, то это последнее рассуждение мне не кажется удовлетворительным. Нервы, кончающиеся в желудке, оттягиваемые вниз его тяжестью, конечно, несколько раз порвались бы раньше, если бы не были обернуты вокруг пищевода. Но протоки — нервы, входящие в глазницу, не подверглись бы ничему подобному, так как глаза далеко не так тяжелы, как желудок, нагруженный твердой и жидкой пищей. Они не перемещаются 835. и не очень удалены от своего начала. Даже если бы налицо было одно из этих условий, то по меньшей мере мышцы, облегающие нервы и прежде всего удлинение твердой оболочки мозга, имеющей большую плотность и твердость в этих нервах, чем в каких-либо других, в достаточной мере защитили бы их. Ведь до выхода из черепа нервы не подвергаются никакой опасности, как и самый мозг, несмотря на постоянные сотрясения, как и апофизы, идущие к носу [обонятельные нервы — В.T.], несмотря на то что они тонкие, мягкие и удлиненные. Этими рассуждениями, как я сказал, может воспользоваться всякий желающий. Что касается меня, не питающего к ним большого доверия, то я, будучи убежден, что природа ничего не делает напрасно, долго искал причину подобного расположения нервов и, мне кажется, я нашел ее, тем более что некое божество сочло это открытие достойным того, чтобы я о нем написал. До получения его велений — так как человеку, призывающему в свидетели самих богов, следует говорить правду — я не хотел обнародовать это рассуждение, чтобы не навлечь на себя ненависти большинства, склонного скорее ко всему, что угодно, 836. только не к внимательному отношению к геометрии. Приведя все три описанные мнения, я намеревался высказаться как за наиболее вероятное, за то, которое утверждает, что нервы скошены во избежание разрыва, и самому добавить к этому, как нечто совершенно правильное, чтобы было лучше, чтобы пневма, направляющаяся из мозга в каждый глаз, в случае закрытия или полной потери одного глаза целиком поступила в другой. В самом деле, так как зрительная способность таким образом удваивалась, глаз должен был лучше видеть. Это, по-видимому, в самом деле так; ведь если ты захочешь поместить вдоль носа между глазами деревянную дощечку или свою собственную руку или любой другой предмет, мешающий глазам сразу видеть внешний предмет, то и тем, и другим ты будешь видеть неважно. Но закрой один глаз — и ты увидишь гораздо яснее, как если бы зрительная сила, дотоле разделенная между обоими глазами, перешла теперь в другой глаз. Я хотел указать только на это назначение перекреста нервов, назначение весьма реальное. 837. Но, как я уже доказывал на многочисленных примерах, природа создала одни вещи ввиду главной цели, а другие — ввиду побочной. Так и в этом случае, первое и самое необходимое назначение — это то, в силу которого глаз видит все внешние предметы не двойными. Назначение, о котором речь идет сейчас, — второе. Одно божество, как я уже говорил, повелело мне описать также первое. Ему известно, как я старался избегать всего, что есть темного в этом вопросе. Оно также знает, что не только в этом случае, но и во многих местах моих «Записок» я умышленно опускал доказательства, заимствованные из астрономии, музыки и какой-либо другой умозрительной науки для того, чтобы мои книги не вызвали окончательного отвращения у врачей. Ведь в течение всей моей жизни я тысячу раз испытывал на себе, что это так. Люди, до сих пор с радостью встречавшиеся со мной, благодаря хорошей помощи, оказываемой мною по их мнению больным, узнав затем, что я также сведущ в математических науках, чаще всего начинали меня избегать или встречали уже без удовольствия. Поэтому я всегда остерегался касаться подобных тем. 838. И только здесь, как я сказал выше, из уважения к велению божества я прибег к математическим теоремам.