О небесном и о земном

– Когда евангелисты впервые пригласили меня на свое собрание в Луна-Парк в Буэнос-Айресе, стадион был набит битком. В тот день выступали католический священник и евангелический пастор. Сменяя друг друга, они произнесли по две проповеди. В полдень был устроен перерыв, чтобы перекусить бутербродами. В один из моментов евангелический пастор попросил всех помолиться за меня и за мое служение. Он заранее поинтересовался у меня, согласен ли я, чтобы за меня молились, а я ответил: «Да, само собой». Когда все начали молиться, я, повинуясь своему первому порыву, преклонил колени – обычный жест для католика, – чтобы воспринять молитву и благословение семи тысяч человек, которые там собрались. На следующей неделе в одном журнале появился заголовок: «Место архиепископа Буэнос-Айреса вакантно. Архиепископ впал в грех отступничества». В их понимании молиться вместе с другими – отступничество. Даже с агностиком, погрязшим в сомнениях, мы сможем вместе возвести очи горе в поисках вечности. Каждый молится в соответствии со своей традицией, в чем же проблема?

Скорка:

– Я бы хотел упомянуть о книге, которую написал один мой дорогой друг, выдающийся раввин Шмуэль-Авигдор Га-Коэн. Он был намного старше меня. Это один из основателей израильского пацифистского движения «Мир сейчас». Он во многих отношениях был революционером. Шмуэль написал биографию другого легендарного раввина – Авраама Ицхака Га-Коэна Кука, который в первой половине XX века сказал: все те, кто строил и развивал кибуцы, хотя и были крайне далеки от традиций, совершали религиозный акт, так как они возвращались на землю Израиля, когда она все еще находилась под властью турок и постепенно превращалась в болото. Этот раввин полагал, что возвращение к благородному труду земледельца – труду, к которому в Европе евреев не допускали, – это религиозный акт. Сказать такую вещь – все равно что преклонить колени на евангелическом богослужении, Кук двигался против течения. Кстати, Шмуэль так и назвал свою книгу – «Человек, который шел против течения». В этом контексте я очень высоко ценю перемены, осуществленные вами: то, что президент приветствует всех религиозных иерархов, то, что некоторые из иерархов произносят проповеди на молебне Te Deum. Нелегко что-то изменить в лоне настолько старой традиции. Я приветствую ваши попытки разорвать застарелый порочный круг. Именно в этом состоит наше дело, наша задача.

29. О том, какое будущее ожидает религии

Скорка:

– У религии всегда будет будущее, ведь она отражает глубокие поиски смысла жизни, религия – результат самопознания и встречи с Богом. Пока бытие остается загадкой, пока человек бьется над вопросом: «Почему в природе все упорядочено? Может быть, ее упорядочил кто-то?», пока эти вопросы звучат – а мне кажется, они вечны, – будет существовать и концепция религии, так как она предполагает отчаянный зов. Человек взывает, пытаясь понять: «Кто я?» Пока на эти вопросы нет ответа, у человека сохранится желание приблизиться к Богу, а это, в сущности, и есть мистика. Другой вопрос, в каких формах проявится религия в будущем. Я ни капли не сомневаюсь, что религиозность сохранится, вопрос в том, в какой форме она будет организована и проявлена. Главный вопрос – уцелеют ли религиозные институты в том виде, какими мы их знаем, продолжится ли развитие традиционных религий. Тут в процесс включаются и другие переменные.

Бергольо:

– То, что вы сказали, рабби, созвучно словам св. Августина: «Господи, Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе». Самое важное в этой фразе – слова «не знает покоя». Когда ты хочешь здраво, честно разобраться в том, что чувствуешь, в тебе просыпается глубокая неуспокоенность, влекущая к запредельному, к встрече с Богом, как вы говорите. Но прямо в момент, когда мы переживаем эту встречу, начинаются новые искания, и так повторяется вновь и вновь, и с каждым разом наши переживания все глубже. Мы предпочитаем описывать эту неуспокоенность как дыхание Бога, которое мы носим внутри, как Его отпечаток в наших душах. Во многих случаях это ощущение возникает даже у тех, кто вообще не слыхал о Боге, либо у имманентистов[135] или противников религии: человек вдруг сталкивается с чем-то, что его преображает. Пока существует эта неуспокоенность, будет существовать и религия, будут способы восстановить связь с Богом. Строго говоря, само слово «религия» восходит к идее установления связи с Господом, установления в процессе поиска. Если же какая-то религия сводится только к ритуалам, если в ней нет подобного содержимого, то она обречена на отмирание, поскольку забивает тебе голову ритуалами, но ничего не дает твоему сердцу. Я, как и вы, считаю, что религия не исчезнет, так как неуспокоенность – врожденное свойство человеческой природы. Просто надо посмотреть, в каких формах эта неуспокоенность проявится в будущем. Поживем – увидим. Как представляете это себе вы?

Скорка: