О ней

Она вдруг ощутила некое замешательство: «Что это еще за новости? Какое тебе дело до чужого мужика, пусть даже и внешне привлекательного? Еще не хватало разыгрывать роль стареющей Мессалины, рыская глазами по чужим штанам», – хлестала Она себя мысленно, готовясь незаметно покинуть кафе. Однако прибывающая в помещение публика напомнила ей о предстоящем концерте, на который ее любезно пригласил Макс. Просто уйти было бы невежливым жестом. Она решила дождаться хотя бы начала программы, а там уже ей решать, уйти либо остаться.

Между тем зрители прибывали. В суете и толчее рассаживающихся ближе к эстрадной площадке гостей она не сразу заметила исчезновение сладкой парочки. Их места уже были заняты какой-то шумной компанией молодых людей. «Вот и хорошо, что не поддалась порыву, оставшись на программу. Что Бог ни делает, все к лучшему», -подумалось ей.

К ней за столик подсела пара молодых людей, скорее всего, молодоженов, судя по моментально сплетенным рукам и томным улыбочкам. Парень с небольшой квадратной бородкой напомнил ей зятя, что отправило ее мысли к дочери. Как там они? В принципе, аудитория в большей степени была в возрасте от 25 до 38, что по нынешним критериям отмечено как молодежная. Людей своего возраста Она насчитала не более четырех человек, и все женщины. В кафе помещалось обычно до сорока человек, сейчас было гораздо больше. Она видела, что официанты носятся со стульями, чтобы добавить сидячие места. Наконец-то все проблемы с размещением гостей были улажены. На невысокой эстраде зажглась подсветка, а зал погрузился в полумрак.

На сцену вышел Макс с микрофоном – в зале раздались одобрительные выкрики и хлопки.

Макс выглядел непривычно торжественно. Приоделся в узкий пиджак с блестками, как настоящий конферансье. Общаться с публикой он любил и делал это умело, а для начала решил немного разогреть аудиторию своими «примочками-приколами», с удовлетворением выслушивая смех и аплодисменты. Но увлекаться процессом не стал.

– Итак, друзья мои, теперь шутки в сторону. Ведь каждому из нас несказанно повезло, потому что прямо здесь и сейчас мы с вами увидим нечто такое, что не вмещается в рамки привычного концерта. Именно поэтому я отказался от выпуска афиши. Ну, довольно предисловий, мы начинаем нашу встречу.

Свет неожиданно погас. В зале воцарилась тишина….

На сцене, слегка подсвеченной крутящимися фонариками снизу, возник женский силуэт. Внезапно в тишину зала вонзилось гортанное женское соло. Красноватый свет софитов высветил девушку с рыжими волосами, в которой Она без труда узнала спутницу незнакомца. Сам он сидел чуть дальше с гитарой с отстраненным видом, не глядя в зал.

Девица была в алом испанском наряде с бесчисленными оборками на юбке. Мелодия, пение и ритм фламенко, исполненные весьма технично и страстно, заставили ее сердце биться сильнее. Девушка перемежала пение с танцевальными движениями под стук кастаньет и дробь каблучка.

«Надо же, а я чуть не ушла! Божественное исполнение», – подумала Она, оценивая качественное звучание воистину испанской гитары. Вокальные данные девицы были не дурны, но выдающимися не выглядели. Двигалась она уверенно, ощущалась профессиональная подготовка. Субтильный инструмент в руках гитарного бога сразу захватил публику, как и загадочная личность самого исполнителя.

Танец закончился неожиданно, впрочем, как и начался, на резкой гортанной ноте под ритм перкуссии. Под аплодисменты и крики «браво!» девица, представленная Максом как «наша неподражаемая Стелла Берд», эффектно поклонилась и упорхнула со сцены огненной бабочкой. Настала очередь испанской гитары, которая в руках мэтра пела, переливаясь из одной мелодической темы в другую, поражая воображение высокой степенью виртуозности и музыкальностью исполнения.

«Почему Макс так и не представил его?» – гадала Она, невольно обращая внимание на реакцию сидящих в зале людей, особенно молодых. Они, несомненно, знали его. И, кажется, несколько раз назвали его по фамилии, не то Бланк, не то Блэнк. А вот имя из общих разговоров она выхватила сразу – Лионель. И память ее услужливо всколыхнулась….

1980 год, Харьков

– Вы уже сделали биохимию гликогена, надеюсь? – голос «подшефной» императрицы Ольги Спиридоновны не предвещал ничего хорошего, поскольку ее проницательное око успело зацепить пресловутую тетрадочку (тут же суетливо прикрытую штативом с пробирками), явно не вписывающуюся в штатное расписание биохимической лаборатории. Оную, к слову, дерзкие лаборантки-первогодки успели окрестить «лабораторией возле дуба», переиначив на русский манер фамилию ее неподражаемого шефа Фиделя Антоновича Колодуба.

Имя Фидель досталось шефу от обычных советских родителей, должно быть, как акт братского интернационализма. Шеф носил свое имя гордо, как трофей. Еще бы! Целая палитра ассоциаций при одном только озвучивании: кубинская знойная Хабанера, кисло-сладкая антоновка и мощный дуб, крону которого освещает вечное солнечное коло. Класс!

– Сделала, Ольга Спиридоновна, и даже обсчитала биометрию. Показать?