Читаем О ней полностью

– Сегодня маэстро даст два сеанса. Выбор персон – за ним, и он уже совершен. Правила вам известны. Во время сеанса соблюдать тишину. И задавать вопросы только с разрешения мэтра. Все ясно? – голос у ассистентки был бы вполне приятным, если бы не легкая хрипотца, кажущаяся искусственной и придающая несколько вульгарный оттенок ее образу. В зале прошелестел легкий гул, пока Стелла добиралась до первой кандидатуры.

Мужчина (на вид около 40 лет), к которому она подошла, нерешительно привстал, оглядываясь на свою молодящуюся спутницу – брюнетку с яркой помадой, обвешанную плохо подобранной бижутерией, которая с властным видом взметнула ввысь тщательно прорисованные черным брови. Стелла подбадривающе подмигнула мужчине и пригласила на сцену. Он последовал за ней, слегка пошатывающейся походкой, как будто находясь подшофе. Пока зритель шел к сцене, маэстро внимательно наблюдал за ним.

– Приветствую Вас, Сергей (легкая пауза) Валентинович. Я правильно назвал Вас по имени?

Мужчина ошарашенно кивнул. А в зале послышались оживленные аплодисменты. Однако артист жестом остановил их.

– Мне потребуется абсолютная тишина для работы. Итак, Сергей Валентинович, мой выбор сегодня пал на Вас. Не возражаете? Присаживайтесь, пожалуйста, – показал он глазами на стул.

Сергей Валентинович сел на краешек стула, явно тяготясь всей этой ситуацией, избегая смотреть в зал. Оставшаяся за столиком брюнетка всем своим видом демонстрировала оживление и готовность присоединиться к Сергею, но тщетно. Маэстро не удостоил ее даже взглядом.

– Расслабьтесь, сядьте удобнее, прикройте глаза и просто послушайте то, что буду говорить Вам я. Договорились?

Сергей послушно кивнул и прикрыл глаза, облокотившись на спинку стула. Подошедшая к нему Стелла со знанием дела поправила ему руки, положив их на колени ладонями вверх. Затем она зажгла несколько ароматических палочек и настроила метроном. В зале запахло сандалом и тропическими фруктами. Свет слегка приглушили, оставив более освещенным участок авансцены с находящимися там людьми.

«Ну, конечно, гипноз. До фокусов цирковых, надеюсь, не дойдет», – констатировала Она, потягивая через соломинку охлажденный напиток из свежевыжатых фруктов, с удовольствием подставляя лицо под струи вечернего ветерка, просочившегося с веранды.

– Здесь и сейчас позволь благополучному чувству расслабления распространиться по всему твоему телу…. Расслабиться нужно так, чтобы прошло уныние, обида, вина… Исчезло все то, что здесь мешает жить… Я, Лионель, освобождаю тебя, Сергей, от внутреннего напряжения. Ты ощущаешь спокойную волну своего времени. Здесь и сейчас, здесь и сейчас. Ты, Сергей, уже слышишь звуки, уходящие за границы времени… Здесь и сейчас…

<p>Сеанс гипноза</p>

От воспоминаний ее отвлекли бурные аплодисменты и возгласы. Свет опять погас и через считанные секунды вновь зажегся. Маэстро был уже без инструмента. Он стоял в центре авансцены, ближе к зрителям и внимательно оглядывал публику.

Она ждала выхода Макса, чтобы наконец-то услышать имя музыканта. Но Макса не было. Молодой парень за ее столиком шепнул своей спутнице: – Теперь начнется то самое! Девушка улыбнулась и доверчиво приникла к плечу мужа, прикоснувшись гладкой упругой щекой к его пушистой бородке.

Она невольно залюбовалась молодыми чувствами, опять вспомнив о дочери. Пауза, между тем, явно затянулась. Все взгляды скрестились на одном человеке, который невозмутимо смотрел в зал, слегка картинно сложив руки на груди, так и не проронив ни одного слова. Наконец, молчание было прервано.

– Я предлагаю почтенной публике поучаствовать в небольшом ментальном путешествии, где я буду проводником, сопровождающим каждого из вас в область вашего подсознания.

Голос у него был того глубокого бархатистого тона, которым обычно обладают профессиональные певцы или дикторы телевидения. «Бог мой, ну, это-то зачем? При его музыкальных данных разыгрывать из себя Дэвида Копперфильда – явное излишество!» -подумала она с ноткой разочарования.

Однако аудитория ответила аплодисментами, явно обрадованная этим предложением. Осталось дождаться самого действа, ее уже разбирало любопытство. Фокусник или гипнотизер? Три в одном? Между тем, он не суетился и не выглядел взволнованным.

На сцене вновь появилась рыжеволосая Стелла. Она успела переодеться в черное, облегающее длинное платье со стразами, расширяющееся к низу. Девушка подошла к нему, они обменялись парой едва слышимых фраз, он слегка кивнул ей, показав глазами на зал.

– Сегодня маэстро даст два сеанса. Выбор персон – за ним и он уже совершен. Правила вам известны. Во время сеанса соблюдать тишину. И задавать вопросы только с разрешения мэтра. Все ясно? – голос у ассистентки был бы вполне приятным, если бы не легкая хрипотца, кажущаяся искусственной и придающая несколько вульгарный оттенок ее образу. В зале прошелестел легкий гул, пока Стелла добиралась до первой кандидатуры.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза