О нем доложили Сталину

Штаб абвергруппы-102 напоминал растревоженное осиное гнездо. Кабинеты и учебные классы гудели от слухов о поимке шпиона большевиков. В группе только и было разговоров, что об аресте Петренко. Русские инструкторы из последнего набора, собравшись в курилках, злорадствовали, что скороспелый любимчик шефа быстро спекся, а его «папику» — Самутину-Замутину, греющему задницу в теплом кабинете, наконец начистят харю. Более опытные инструкторы, с оглядкой по сторонам, шушукались по углам и строили предположения, чем им лично грозит разоблачение Петренко.

Он был не первым шпионом; предыдущего в назидание другим расстреляли перед строем. На том та шпионская история не закончилась — группу еще неделю лихорадило. Райхдихт, прикрывая свою задницу перед начальством, рыл рогами землю, выискивая затаившихся врагов рейха. И нашел. Еще три инструктора исчезли бесследно. По одним слухам, они закончили жизнь в подвалах гестапо, а по другим — в лагере для военнопленных.

Чем нынешнее разоблачение шпиона грозило не только рядовым инструкторам, но и самому Гопф-Гойеру, никто не брался предугадать. Ситуация с Петренко складывалась более чем скандальная. Он был далеко не рядовым инструктором и располагал подробными сведениями об агентах, заброшенных в тыл большевиков.

Атмосфера в группе накалялась с каждым часом. Все ожидали реакции Гопф-Гойера на ЧП. Но тот держал паузу, и тому имелась причина — провал в работе с Петренко бил по нему напрямую. В предыдущих докладах Гемприху он не жалел лестных слов в отношении перспективного сотрудника группы. Тот его услышал и доложил в Берлин. После этого Петра включили в особый резерв адмирала Канариса. Это являлось весомым результатом для Гопф-Гойера, так как далеко не каждая группа имела в своем активе сотрудника, которого могли задействовать в операциях самого высокого уровня. Теперь же провал с Петренко ставил под сомнение его профессиональную репутацию и дальнейшую карьеру.

Гопф-Гойер с ненавистью смотрел на телефон и не решался поднять трубку, чтобы доложить Гемприху о ЧП. В кабинете царило тягостное молчание. Райхдихт и Рудель понуро уставились в пол. Самутин забился в угол и боялся шелохнуться. Гопф-Гойер поднял голову, прошелся взглядом по подчиненным, задержал его на Самутине — тот дернулся, словно от удара электрическим током, и глухо произнес:

— Господа, надеюсь, всем понятна ситуация. Какие будут предложения?

Возникла томительная тишина. Первым ее нарушил Рудель:

— А что об этом думает Гемприх?

Гопф-Гойер болезненно поморщился и сказал:

— Я еще не докладывал.

— А что докладывать, когда самим неясно, — поддержал его Райхдихт и предложил: — Сначала надо выяснить, сколько агентов мы потеряли из-за этого негодяя.

— И сколько? — задался вопросом Рудель.

— К сожалению, остается только гадать, — Райхдихт развел руками.

— Ну почему же? Господин Самутин, — Гопф-Гойер ожег его взглядом и желчно заметил, — должен знать.

Самутин заерзал в кресле и, пряча глаза, выдавали из себя:

— Я могу только предполагать. Если исходить из того, что…

— Перестаньте мямлить, Самутин! — рыкнул на него Райхдихт. — Доложите, сколько красноармейских книжек прошло через руки Петренко? Имел ли он доступ к картотеке на ценных агентов?

— Нет-нет! Ключ от сейфа постоянно находился при мне. Я клянусь, господа!

— Оставьте свои клятвы. Кому они нужны. Так сколько было книжек?

— Э-э, семь, нет — девять. Извините, точно не могу сказать. М-м-мо…

— Хватит мычать, Самутин! Их фамилии? — потерял терпение Гопф-Гойер.

— Мне надо собраться с мыслями, — промямлил он.

— А они у тебя остались? — с сарказмом произнес Райхдихт. — Насколько мне помнится, это же ты подсунул нам этого суперагента.

Самутин побледнел. Тертый калач, съевший собаку в таком опасном деле, как агентурное, он понял, к чему клонит Райхдихт. Главный эсбэшник группы, прозевав Петренко, спешил перевести стрелки на него. Собравшись с духом, Самутин огрызнулся:

— Я с себя вины не снимаю. Но хочу напомнить: это вы, господин Райхдихт, отвечали за его оперативную проверку и потому…

— Че-го-о? Ты мне своего выкормыша не подсовывай! Я тебя… — взорвался Райхдихт.

— Прекрати, Ганс! Сейчас не до того, — остановил его Гопф-Гойер и распорядился: — Самутин, через час представить мне полный список агентов, прошедших через руки Петренко! Полный! Вам ясно?

— Так точно, господин подполковник! — заверил тот и застыл свечкой.

— Ну, так что стоите? Идите и выполняйте! — рыкнул Гопф-Гойер.

Самутин метнулся к двери и мышью выскользнул в коридор. Гитлеровцы остались одни. Они хорошо отдавали себе отчет — семь или девять агентов, ставших жертвами Петренко, для Гемприха и в Берлине принципиального значения, по большому счету, не имели. Абвер ежедневно терял десятки агентов — такова была неумолимая логика тайной войны с русскими. Проблема заключалась в другом — Петренко стал первым советским агентом, которому удалось проникнуть в кадровый состав абвера.