О непредсказуемости жизни (сборник рассказов) (ЛП)

Удивительно реалистичный сон исчезал, развеивался как дым, как мираж, четкими оставались только фраза, которую проревели горгульи, да боль пониже локтя. Ки, мигом ранее подскочивший с кровати, замер возле светильника. Выкрутил язычок фитиля. Разгоревшееся пламя осветило закатанный рукав ночной рубашки, следы каменных зубов, на желто-пятнистой шкуре. Да уж, зубки... Переведя взгляд на сжатый кулак, Ки заставил себя расслабить когтистые пальцы.

На ладони лежал маленький кулон — блестящий бронзовый ключ на цепочке.

Перевод — Mard-Chora

Предварительная редактура — Mard-Chora

Литературная правка — Дремлющий.

Обстоятельства и перемены Чарльз Маттиас

Год 705 AC, начало октября

День постепенно клонился к вечеру, а Мишель, лежа на кровати отрешенно наблюдал как тени, постепенно сгущаясь, ползут к стене. Еще немного и комната окончательно погрузится в полумрак.

Просидев в четырех стенах два дня, юноша все так же не желал никуда идти. Он все еще никак не мог привыкнуть к своему новому облику. Так странно было осматривая себя, видеть вместо человеческой кожи — темный, очень плотный, как будто чуть жирноватый подслойный мех и длинную, жесткую ость. Потом еще ноги, опирающиеся при ходьбе не на пятки, а на пальцы и... эти... пястные мякиши.  Но это все так, самое же главное, вместо рук — какие-то непонятные лапы! С перепонками между пальцев!

А ведь еще совсем недавно он был обычным человеком! Еще совсем недавно!..

Последние недели на ферме были ужасны. Наблюдать, как покрываются язвами и гниют заживо братья... как угасает от горя матушка... как приходит в запустенье еще недавно шумное хозяйство... Похоронив мать и прочитав молитву на уже оплывших могилах братьев, Мишель вынул из подпола матушкину ухоронку, собрал еды на два-три дня, отвел скотину дальнему соседу — там чума не затронула аж троих, хозяина с двумя сыновьями и ушел, присоединившись к охранникам торгового каравана.

Уж таково было его везение, что шел караван не куда-нибудь, а в Цитадель Метамор. Легендарная, жуткая и притягательная, населенная нелюдями, странными обликом и поведением, веками преграждавшая путь армиям и чудовищам, как из прорвы наползавшим с далекого севера, из-за Барьерных гор. Уже на подходе к охраняемой территории, ватага лутинов, мерзких карликов, все-таки подловила момент и атаковала караван. Тогда Мишель впервые обагрил меч чужой кровью, и тогда же получил серьезную рану. Караван вернулся на юг, а юноша, погруженный в лечебный сон, остался в стенах Цитадели.

Проснувшись через неделю полностью здоровым, он обнаружил, что его тело, под воздействием окутавшего Цитадель проклятья, начало изменяться. Почти месяц изменение шло очень медленно, почти незаметно — лишь спина юноши постепенно покрывалась жестким, чуть блестящим мехом. Но потом, буквально в одночасье все изменилось. Для начала хряк-морф, кухонный распорядитель, внимательно осмотрев Мишеля, как раз тащившего очередную вязанку дров к большой плите, мрачно скривил на сторону пятачок, и буркнул:

— К магам ходил? Проклятье подправил? — и, дождавшись подтверждающего кивка, добавил: — Ясно с тобою все. Сегодня воскресенье... До следующего понедельника свободен.

На недоуменный вопрос только кисло ухмыльнулся и добавил:

— Неделька у тебя «веселая» будет. Ну да ничего, молодой, переживешь. Все пережили.

И правда неделя оказалась... «увлекательной». Буквально за считанные дни тело сплошь покрылось мехом, лицо прямо на глазах превратилось в морду — нос сузился и стал черным; челюсти вытянулись вперед, становясь пастью; уши сдвинулись ближе к макушке, покрылись короткой шерстью и начали двигаться. А ноги... Ночь, когда кости ног тянуло и корежило, когда стопа вытягивалась, лодыжки же наоборот, становились короче, эта ночь была наполнена воистину незабываемыми впечатлениями.

Но жуткая ночь прошла и теперь Мишель, уставившись в маленький осколок зеркала, когда-то принадлежавший матушке, не узнавал себя. Синие глаза, краса и гордость всех мужчин его рода, превратились в какие-то темно-коричневые буркала, соломенные вихры, которые так любила расчесывать матушка, исчезли напрочь, сменившись тончайшим, шелковистым мехом, прикрытым грубым остевым волосом. К тому же Маттиас оказался прав — у него действительно выросли крупные, острые резцы.

Юноша глянул на остатки спинки кровати. Еще позавчера это был изящный резной полукруг... а сегодня его изгрызенные остатки валялись по всей комнате. И ему все еще хотелось что-нибудь погрызть. А еще хотелось окунуться... желательно в проточное и холодное. Да так, что аж ноздри сами собой смыкались и вторые губы сжимались за резцами.

Не выдержав зова новой плоти, Мишель вскочил с кровати, но тут же ухватился за огрызки спинки и стул — во время изменения его тело стало каким-то неловким, неуклюжим, к тому же толстый хвост чувствительно шлепнул костяными пластинами по ногам.