О нём (ЛП)

— Однажды мы проехали целых сорок миль до Нефи, — говорит он. — Поэтому можно с уверенностью сказать, что приз за самую крутую историю о путешествиях достается тебе.

Я кашляю от хохота.

— Поездка в Нефи тоже звучит круто.

— В Пейсоне мы посетили храм, а потом наблюдали за реконструкцией старинных тележек вдоль мормонской тропы. Так что… да.

Теперь смеемся мы оба. Я одобряюще кладу руку Себастьяну на плечо.

— Ладно, может, в следующий раз выиграешь ты.

— Сомневаюсь, — он смотрит на меня поверх поднесенной к губам Колы. От его улыбки у меня в крови повышается уровень эндорфинов.

— Может быть, когда закончим с лодкой, мы покатаемся.

Он ставит свою банку рядом с тарелкой.

— Ты раньше уже ходил на лодке сам?

— С прицепом я еще машину не водил, но уверен, что с этим точно справлюсь. Ты можешь присоединиться, когда в июне мы отправимся на озеро Пауэлл.

На долю секунды Себастьян меняется в лице, после чего снова надевает свою маску идеального человека.

— Звучит заманчиво.

— Возможно, нам повезет, и озеро уже совсем скоро прогреется, — добавляю я. — К началу лета, например.

Интересно, ему видно, как мое сердце стучится о ребра?

— Надеюсь.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Все выходные я только тем и занимаюсь, что судорожно нахожу в тексте имена «Таннер», «Танн» и «Себастьян» и меняю их. Таннер становится Колином. Себастьян — Эваном. Все, с кем я учусь, получают новые среднестатистические имена. Отем превращается в Энни, Фудзита — во Франклина. А вместо Семинара мы посещаем химлабораторию, гордость школы.

Я понимаю, что все это бесполезно. Даже если сохраню книгу в новой версии, где «Колин» интересуется «Иэном», одноклассником-мормоном, изменения все равно сделаны на скорую руку, а потому в лучшем случае неубедительны.

В пятницу после школы с распечатанными четырьмя главами подмышкой я иду от своей машины к двери дома Себастьяна. Готов поклясться под присягой, что их звонок самый громкий в округе. По крайней мере, когда я нажимаю на кнопку, мне кажется именно так. Мое сердце несется вскачь без оглядки, а нервы на пределе, будто прямо на меня несется многотонный грузовик.

Но пути назад нет. Я вот-вот войду в дом Себастьяна Бразера. В дом епископа.

На самом деле, мне не впервой приходить в гости к мормонам. Я уже бывал у Эрика, но у него там все по облегченному варианту. Например, где положено висеть портрету Спасителя, красуется фото Эрика этого года. Конечно, в доме есть изображение Храма, но при этом семья Эрика пользуется кофеваркой, как и все цивилизованные люди.

Поэтому отчасти я ощущаю то же предвкушение, что и археолог перед началом крупных раскопок в Египте: в доме Себастьяна сокрыто много неизведанного.

Изнутри доносится звук тяжелых шагов. Они дают понять, что это может быть мистер Бразер, и меня тут же охватывает паника, ведь я недавно постригся и оделся перед приходом сюда во все лучшее. Что, если вместо того чтобы казаться вполне приемлемым таким мормоном, я выгляжу слишком по-гейски?

Что, если отец Себастьяна мгновенно поймет мои истинные намерения и выгонит меня, запретив при этом своему сыну впредь со мной разговаривать?

Паника выходит на новый уровень. Я одет чисто, но без фанатизма; очевидно, что я хочу Себастьяна; мой отец еврей — это все плохо, да? В Прово евреев не так много, но поскольку мы не посещаем синагогу, я раньше и не думал, что из-за этого меня можно назвать аутсайдером. Боже, я даже не знаю, как и когда уместно употреблять слово «завет». Чувствую, что покалывает кожу на затылке и по нему стекает пот, как вдруг дверь распахивается…

Но на пороге стоит Себастьян, зажав подмышкой голову рядом топчущегося мальчика.

— Это Аарон, — говорит он и немного поворачивается, чтобы я смог лучше увидеть его брата. — А это Таннер, — Аарон худощавый и улыбчивый, с мягкими темными волосами: мини-версия старшего брата. Неплохо потрудилась, госпожа Генетика.

Аарон отпихивает его и протягивает мне руку.

— Привет.

— Рад познакомиться.

Ему тринадцать, а я стою и гадаю, достаточно ли при первой встрече лишь рукопожатия. Кажется, мормоны с детства обалденно хороши в подобных вещах.

Выпустив его руку, я подавляю порыв извиниться. Ругательства тоже стоит прекратить, даже если они мысленные.

Как будто поняв, что внутри у меня творится тихий Чернобыль, Себастьян подталкивает Аарона назад в дом, а сам жестом предлагает идти за ним.

— Заходи, — говорит он и улыбается. — Ты не загоришься.

Дом внутри аккуратен до безупречности. И здесь все очень, очень по-мормонски. Мне становится интересно, насколько он похож на дом, где выросла мама.