О носах и замка́х

Вскоре в экипаж втиснулись все клерки, дверцы закрылись, и механик толкнул рычаг. В полной тишине, что было весьма необычно для паровых самоходных экипажей, «Трудс» покатил в сторону улицы Граббс. Ни один фонарь на крыше экипажа не горел, и вскоре он будто бы врос в ночь.

Дождавшись, когда экипаж отъедет на достаточное расстояние, из темной подворотни, выходящей в переулок, осторожно выбрался человек. Вел он себя так подозрительно, что ни одна уважаемая тетушка не пригласила бы его в гости на пятичасовой чай. Это был сутулый мужчина среднего роста в пальто и котелке. Он снял с носа очки, протер их концом засаленного шарфа, после чего водрузил обратно на нос и почесал рыжую бороду.

- Пахнет опасностью, Бикни,- сказал он самому себе.- Говорил тебе Артур: не влезай во всякие темные делишки… Ох, он будет недоволен. Да, очень недоволен…

***

Джаспер просто ненавидел это ощущение. Когда ты лежишь в постели, а мысли не дают тебе уснуть – они выстроились на парад, как солдатики с очень громкими башмаками, гулким барабаном и скрипучим, хриплым командиром.

Прежде его никогда не одолевали душевные терзания. Кое-кто, о ком мальчик хотел думать меньше всего, не раз говорил, что душевные терзания – это то, чему глупый и слабый человек подвергает себя сам, и только в его силах их прекратить. Сейчас же Джаспер очень хотел их прекратить, но не мог. В душе прошел дождь, и узкую улочку внутри мальчика затопило. В его воображаемом мире сейчас ничего не было, кроме серых стен, подслеповатых окон и черных фигур в них, которые словно ожидали своей очереди, чтобы начать его мучить. И он все дальше и дальше брел по этой улочке, а фигуры в окнах поворачивали свои головы следом, провожая его. И, как ни старался, он никак не мог стряхнуть с себя это мерзкое ощущение. Вот честно, он первым бы хотел сбежать с Дождливой улочки и начать радоваться хоть чему-то, но не мог. В его жизни вдруг все стало неприятно и грустно, а будущее не предвещало ничего хорошего.

Еще он раз за разом возвращался к мыслям о дядюшке и… сейчас даже это милое и доброе слово «дядюшка» никак ему не давалось. Нет, этот человек в своем черном костюме, похожий на ворону на столбе, вызывал лишь дурные эмоции. Куда уместнее ему подходило грубое, резкое и рваное, как воронье карканье, «док! тар!». А еще ворону словно стошнило: «Дёёёу». Вот именно! Тошнотворная ворона! Иначе того, кто сейчас, должно быть, заводил ключиком свои пружины за стенкой, было и не назвать! По поводу пружин мальчик не сомневался – тошнотворная ворона напичкана ими по уши и ночами – вместо того чтобы спать – их заводит: иначе эти бездушные автоматоны (взрослые) восстанавливать силы не способны.

Джаспер же, как нормальный (теплый) человек, пытался уснуть. Но второй раз никак не удавалось. Особенно после того, что ему приснилось в начале ночи. Это был очень странный сон. Как будто он лежит, как и сейчас, у себя в кровати, и вдруг в комнате раздается шипение. Звук идет от двери, словно там устроило засаду несколько чем-то сильно недовольных котов. Джаспер поднял голову и увидел, что в комнату через замочную скважину ползет синеватый газ, выпущенный из баллона. Он было возмутился, но тут же почувствовал сильный приступ усталости, и голова его рухнула на подушку. В тот же момент шипение смолкло, газ прекратил поступать, и в комнату проскользнула высокая черная фигура. Незваный гость закрыл за собой дверь, подошел к кровати и навис над Джаспером. В руке у него был шприц, странное дело, наполненный… сиреневым чаем. Он отодвинул край одеяла, задрал рукав пижамы мальчика и ввел иглу под его кожу на сгибе локтя. Джаспер дернулся, но скорее от негодования, чем от боли – он ничего не чувствовал. До конца введя ему в руку сиреневый чай, доктор Доу вернул одеяло на место и, по-прежнему ничего не говоря, покинул комнату.

Джаспер вскоре проснулся и подивился странному сну. Рука чесалась… на коже обнаружился красноватый след, будто бы оставленный иглой. Как бы ни хотелось объяснить все произошедшим во сне, Джаспер решил, что его укусил комар. Разумеется, он понимал, что приснившееся не могло происходить на самом деле: хоть Натаниэль Френсис Доу и жестокий, злой человек, но не настолько же. Мальчик понимал, что ему приснилось все это из-за того, что наяву он очень злится на этого бессердечного монстра, и постоянно думает о том, как он злится, и оттого злится еще сильнее – неудивительно, что ему снятся подобные вещи. К тому же он знал, что доктор Доу не приемлет использование эфира из-за какой-то неприятной истории, произошедшей, когда он был заместителем главного хирурга Больницы Странных Болезней.

Ну, вот! Снова он думает о тошнотворной вороне…

Джаспер потер лоб, изгоняя ее из головы.