О-О

Тали пододвинулась ближе к нему, прижалась покрепче. Они сидели обнявшись и молчали, молчал и О-О в своей непроницаемой темноте.

– Призрак, – с жалобной интонацией проговорила Тали. – Но это тоже плохо. Тогда получается, что нет совсем никакой надежды. Что все эти люди, которые идут к нему за защитой и поддержкой, не получают ничего.

– Даже хуже, – задумчиво сказал он. – Пока они далеко, надежда еще жива, но стоит только подойти поближе… – ого! Именно там, вблизи, им становится ясно то, о чем говорил Барбур. Становится ясно, что О-О не поможет. Не по-мо-жет. А ведь надежда, которая вела их наверх, была действительно последней. Потому что все прочие способы уже испробованы и не помогли. И от этого последнего разочарования хода нет уже никуда, кроме как в отчаяние. А отчаяние убивает. Сбрасывает их с крыши, как Дикого Ромео. Как всех тех, кто имел глупость подниматься на верхние этажи со своими нелепыми просьбами или мольбами. Когда они уже поймут: просить больше не о чем! О-О не может дать больше того, что уже дал, – включая смерть. Они убивают себя сами, своим отчаянием. Ведь идти к О-О с просьбой – все равно что совать голову в уборочный комбайн, как тот дурак из басни Барбура…

– Но Мамарита вернулась…

– Она уже жила в отчаянии, Тали. В таком отчаянии, что прогулка по этому уровню вряд ли могла что-либо изменить.

– Она сказала, что ему было стыдно взглянуть ей в глаза.

Призрак печально покачал головой.

– Видишь? Опять во всем виноват строитель…

Если ему есть за что стыдиться, то только за своих жильцов.

– Вот я тебя и поймала! – сказала она. – Разве ты не говорил раньше, что у О-О нет ни образа, ни чувств? Что у него даже слова нет? Как же он тогда может стыдиться?

Призрак усмехнулся.

– Я сказал «если»… Если у него есть чувство, то это стыд – стыд за нас. Если у него есть образ, то он покажется только тогда, когда ему уже не нужно будет прятаться от наших мерзостей на чердаке.

– Но когда это случится?

– Не знаю. Наверно, не скоро.

– Мы с тобой живем сейчас, милый… – сказала Тали, отстраняясь и заглядывая ему в глаза. – Мы не можем ждать этого «не скоро».

– Хочешь выйти? Сдаться?

– Нет-нет, что ты… – для убедительности она даже помотала головой. – Мы ведь с тобой никогда не сдаемся, правда?

– Правда.

– И не просим.

– Не просим.

– И не молимся.

– Не молимся.

– Что же мы тут делаем, Призрак, – здесь, у него в прихожей?

Он крепко прижал ее к себе.

– Я только сейчас понял, Тали. Мы пришли к нему жить. Не просить, не молиться, не искать чего-то помимо того, что уже есть. Мы пришли не за подарками и не за покупками. Пришли жить, а не устраивать шопинг. То есть делать именно то, что он и предполагал, выстраивая для нас свой дворец…

– Да! – прервала его Тали, вскакивая на ноги. – Да! Пойдем!

– Куда?

– Пойдем, скажем ему об этом! Ну же!

Вставайте, господин начальник гидов! Пора проводить экскурсию!

Призрак улыбнулся и встал. Они взяли с собой только фонари. Потом был лабиринт узких переходов, лестницы и комнаты, тесные щели и просторные залы, непроницаемая тьма и непроницаемая тишина. И когда наконец где-то в недрах вселенной зародился и стал быстро нарастать гром, когда за очередным поворотом блеснул и прорвался ослепительный свет, они поняли, что пришли, и еще крепче вцепились друг в друга.

* * *

– Круто! – воскликнул один из саперов – самый молодой и по этой причине ни капельки не стеснявшийся открыто выражать свои чувства. – Такое чудище, а упало прямо как песчаный домик!

– Я ж тебе говорил: главное – правильно заряды заложить, – нравоучительно заметил старший сержант, наматывая на руку излишки кабеля. – Тогда падает вертикально, словно сам себя глотает. Типа, внутрь складывается. Хлоп – и готово!

– Хлоп – и готово… – восхищенно повторил салага, не отрывая глаз от огромной бесформенной груды бетонных обломков на месте, где еще минуту назад стояли корпуса Комплекса. – Хлоп – и готово… Теперь бульдозерам работы на год.

– За месяц справятся… – возразил сержант. – Не стой, не стой. Собирай инструмент… Или нет, оставь, я сам. А ты лучше сбегай, скажи капитану, чтобы оцепление снимал только через полчаса. Для страховки.

Молодой кивнул и, спотыкаясь от усердной поспешности, побежал к офицерскому джипу.

2012

Бейт-Арье