О-О

– В ад, – ответила девушка, – куда же еще?

Снизу и в самом деле шла адская вонь – остро пахло псиной и еще чем-то отвратным… экскрементами?.. разлагающейся мертвечиной? Они остановились на лестничной площадке цокольного этажа. Свет почти не проникал сюда, но Ясмин явственно ощущала чье-то присутствие впереди, в коридоре. Страх вернулся, она почувствовала, что ей трудно дышать.

– Что это? Кто там?

– Тихо! – прикрикнула девушка.

Она присела на корточки и позвала:

– Азазель! Иди ко мне, приятель…

Из тьмы, цокая когтями по бетонному полу, вышел большой черный пес и присел рядом.

– У меня вам подарочек, – сказала девица, почесывая ему за ухом. – Примешь?

Пес умильно закатил глаза. Девушка поднялась и взяла Ясмин за руку.

– Пошли!

– Куда? Зачем?

Но девица упрямо тянула ее за собой; сзади больно упирался в ребра пистолетный ствол. Потом в голень ткнулось что-то живое, твердое… – и снова, и снова…

– Ай! – вырвалось у нее. – Что это?!

– Собачки, – хладнокровно отвечала девица из кромешной темноты. – Любишь собачек?

Только сейчас Ясмин осознала – вокруг были собаки, бескрайнее море собак – повизгивающих, поскуливающих, рычащих. Парень с пистолетом отстал, и они с девушкой плыли в этом море вдвоем, продвигаясь все дальше и дальше. Думать о сопротивлении не приходилось: в кромешной тьме коридора рука девушки представляла собой единственную опору, единственный путеводный знак… «Ничего-ничего… – подбодрила себя Ясмин. – Все коридоры куда-нибудь да выводят. Потерпи еще немного. Теперь она одна и без оружия. Темнота – ее единственное преимущество. Вот немного посветлеет, и тогда…»

– Пришли, – вдруг послышалось из темноты, и рука исчезла.

Ясмин вскрикнула от неожиданности и пошатнулась.

– Где ты? – проговорила она, слепо двигая обеими руками по сторонам. – Я здесь. Здесь…

Но девушка не откликалась. Напрягая слух, Ясмин пыталась расслышать звук ее шагов, чтоб хотя бы определить направление, – тщетно. Вокруг все громче и громче шумело собачье море, тыкаясь под колени, ворча и повизгивая. Где-то справа должна находиться стена… Ясмин попробовала переставить ногу, но тут же наступила на что-то живое, упругое – может, хвост, а может, лапу; послышался возмущенный визг, рычание стало еще более угрожающим.

– Извините, я не хотела… – вырвалось у нее.

– Тебя съедят, – ответила темнота голосом девушки. – Тебя съедят заживо. Получай свое, гадина. Адской гадине – адские муки.

– Подожди! – крикнула Ясмин. – Выведи меня отсюда!

Она рванулась на голос, но нога зацепилась за кусок арматуры, и Ясмин рухнула на пол, на лохматые собачьи спины, во внезапно раскрывшуюся дикую прорву злобного лая, рыка, слюнявых клыков и зловонных пастей. Она почувствовала зубы сначала на лице, а потом и на всем своем теле одновременно и взвыла тоскливым предсмертным воем заживо пожираемой жертвы.

19

Они стояли на площадке цокольного уровня, а рядом, во тьме коридора, гремела какофония страшного собачьего пиршества.

– Лучше бы ты ее застрелил, – сказала Тали. – Такой смерти никому не пожелаешь.

Призрак пожал плечами.

– Тебе ее жалко? Мне – нет. Все справедливо: по-зверски жила, по-зверски подохла… – он вдруг поднял палец, призывая подругу к вниманию. – Слышишь?

Тали прислушалась.

– Похоже, громкоговорители?

– Ага, – кивнул Призрак. – Уже минут пять трындят что-то, отсюда не разобрать. Вроде бы начинают облаву. Видела автобусы у ворот? Пойдем, посмотрим.

Они поднялись на первый этаж. Уже на лестнице звук мощных полицейских динамиков стал слышнее; поднапрягшись, можно было даже разобрать отдельные слова, но по-прежнему далеко не всю фразу. Комплекс словно намеренно глушил послания неприятельских сил – заслонялся щитами мусорных куч, выталкивал звук вихревыми сквозняками пустых коридоров, искажал его многократным услужливым эхом.

– Тали, ты что-нибудь поняла?

– По-моему, «немедленно покинуть»… – неуверенно предположила она. – И «немедленно выйти». И еще – «начинаем».

– Вот-вот. Они начинают облаву! – Призрак схватил ее за руку. – Бежим!

– Куда?

– Наверх! Здание уже наверняка оцеплено.

Они взбежали на Эй-восемь, в помещения гидов. Сверху и без бинокля можно было различить вытянувшуюся вдоль забора цепочку охраны. По двору, осматривая кучи строительного мусора, расхаживали несколько солдат; два десятка других сгрудились вокруг офицера у главных ворот Комплекса и, по-видимому, получали инструктаж. Саперы, орудуя ломами, демонтировали дощатый щит, прикрывавший вход в вестибюль первого этажа. Серьезность приготовлений не оставляла никаких сомнений в том, что на этот раз власти не ограничатся поверхностным осмотром нескольких нижних уровней.

– Что делать, Призрак?

Он обернулся к ее растерянному лицу.

– Можно выйти. Что они нам сделают?

Максимум – заметут меня обратно в колонию. Отсижу с полгода, выйду. А тебе вообще нечего бояться…

– Откуда ты знаешь?!

Призрак осекся. Действительно, откуда ему знать, есть ей чего бояться или нет? Она ведь не имеет истории. Она ведь Тали, Тали, Тали – порождение Комплекса… Он обнял ее, прижал к себе, зашептал в теплый затылок.