О пауках и собаках

– Слушай, нос-утес, и не перебивай, – начал Фрино, которому совершенно не хотелось убивать конкретно этого стражника. – Я пришел сюда по делу. По плохому делу. И ты мне мешаешь. Обычно таких невезучих я убиваю, не разговаривая и не задумываясь о том, есть ли у них жена, дети, собаки, куры… понимаешь, о чем я?

– П… понимаю, – сказал стражник, а потом, чуть подумав, отбросил в сторону ружье.

– Умница, – кивнул Фрино. – Будешь меня слушаться – вернешься домой целым и невредимым. Хотя я бы на твоем месте порезал руку, забрызгал кровью снег, и бежал в глухую деревню, где тебя не найдут. Но тут решать тебе самому. А теперь скажи мне, где ты был сегодня ночью?

– На посту, – сказал стражник.

– Что ты видел? – продолжал Фрино.

– Ничего, господин, – послушно ответил стражник. – Ничего за всю ночь, только снег и старые развалины.

– Замечательно, – вздохнул Фрино, отпуская труп Ирона и позволяя ему сползти на землю.

Стражник с ужасом следил за тем, как младший Сентро пытается слезть с лошади, на которую без посторонней помощи едва-едва забрался. Впрочем… что там следить. Фрино второй раз за день потерял равновесие и снова позорно повалился в снег. Благо, на этот раз он додумался специально заставил лошадь залезть в сугроб.

– Этого ты тоже не видел, – пробормотал Фрино, еле-еле встав и вытряхивая из-под плаща снег. – Ты вообще ничего не видел.

– Вам помочь? – осторожно спросил стражник. – Лошадь там... посторожить?

– Ну если тебе неймется, то посторожи, – фыркнул Фрино, доставая из снега труп и подхватывая его на руки.

Ирон был тяжелым. И холодным. А у Фрино совсем не осталось сил. Там, в доме секретаря, идея отнести его в такую даль казалась хорошей. Теперь Фрино начинал подозревать, что даже в лучшей своей форме он бы не справился. Кое-как дотащив парня до входа в руины и уложив его на ближайший камень, младший Сентро задумался. Разворачиваться было поздно.

– Эй, нос-утес? – чувствуя себя настоящим чудовищем, позвал он. – Как тебя зовут?

– Шед, господин.

– Тебе придется снова пойти со мной в катакомбы, Шед, – посмотрел на него Фрино. – И понести… это. Понимаю, предложение так себе… но ты же сам хотел мне помочь?

Не переговариваясь, не задавая лишних вопросов, стражник подошел. Лицо у него побелело при виде секретаря, но он промямлил:

– Да… я понесу… господин....

– Спросить ничего не хочешь? – поморщился Фрино. Обычно ему так нравилось, когда все подчиняются, но сейчас хотелось взять этого парня и трясти, трясти и трясти, чтобы он напугался, дал деру, или, может, даже начал бы стрелять. Потому что Фрино мог совершенно случайно не успеть увернуться от пули.

– Хочу… но разве можно?

– Можно, но только когда уйдем подальше, – разрешил Фрино, кивнув на лошадь. – Привяжи животное где-нибудь внутри руин. Я… хотя бы до входа в катакомбы хочу понести его сам. Мы пойдем довольно глубоко, так что одежду свою оставь здесь, там внизу жарко как в печи.

Стражник торопливо отвел лошадь вглубь развалин, под все еще прочный каменный свод. Фрино глубоко вздохнул, перекинул мертвеца через плечо и, сгибаясь под казалось бы небольшим весом, зашел следом.

Вход в катакомбы – Фрино называл его “парадным” – был в самой глубине здания, бывшего некогда первым королевским замком на Орне. Монархия давно уже ушла, и развалины прекрасно это иллюстрировали. Сменилась власть королей властью закона – прогнившего, неправильного, подпитанного магией закона, который делал знать всесильной а простой народ – бесправным. Последний король призвал по легенде сотню магов и запечатлел закон на языках статуи двухголовой собаки – колосса, что стоял прямо посреди столицы. С тех пор колосс по имени Судья был единственным правителем Орны – нерушимым и карающим всех не повинующихся так или иначе. Натворил что-то поперек закона – считай ты труп, а уж откуда придет к тебе смерть – кто знает.

Потому стражник так послушно повиновался.

Потому Фрино и его отец могли убить кого угодно и когда угодно.

Потому любой житель Орны не противился, если его брали в рабство.

Потому народ еще не бросился убивать аристократов и устраивать бунт.

Потому что у знати были права, а у черни – обязанности. Убей аристократа и на его место придет такой же всесильный, такой же всемогущий, и не факт, что характер у него будет лучше, чем у старого. А если даже и будет лучше – ты сам, убийца, этого уже не увидишь, потому что тебя настигнет правосудие.

И этот порядок охраняла сама магия.

Фрино пронес тело Ирона дольше, чем думал. Его хватило на первый коридор и две лестницы. Стражник перед ним шел смирно и покорно принял ношу, когда младший Сентро выдохся. Какое-то время он тащил его молча. безропотно, но когда они спустились, кажется, уже этаж на пятый, осторожно спросил, отдуваясь:

– Господин, вы говорили, что я могу спросить…

– Спрашивай, – сказал Фрино, который теперь нес фонарь и шел впереди.

– Почему вы его убили?

– Воровал, – решив, что этот вариант будет самым приемлемым, сказал младший Сентро.