О пауках и собаках

Этот ответ Шеда вполне удовлетворил, и он молча понес дальше... а вот Фрино не удовлетворился от слова совсем. К тому же, как и всегда после убийства, его одолевали мысли.

Отец говорил – убей его, потому что нам не нужен такой работник. Убей или сдай в рабство. И то и то – смерть, только первая быстрая, а вторая – мучительная и долгая, ибо вряд ли Ирон бы приглянулся кому-нибудь в игрушки, его бы купили в шахты или на заводы, или еще куда-то в этом вроде.

Но разве нельзя было просто… уволить? Стереть память и уволить.

Почему все всегда должно было сводиться к убийству?

Фрино… запросто убивал обычно. Убийство давалась ему легче пыток. Но почему же сейчас ему было так плохо? Из-за симпатии? Ну что ж… сам виноват.

Прав был отец. Нельзя ни с кем сближаться. Они ведь как животные, да? Как домашний скот. Никто не пригласит выпить вместе с собой чашечку чая курицу или корову. Никто не станет дружить на полном серьезе с собакой. Такие как Ирон существовали для работы – быть секретарями, посыльными, дворниками. С ними аристократы даже постель не делили…

...потому что это считалось чуть ли не таким же грязным, как переспать с животным.

Если аристократ хотел простолюдина – он просто делал его своим рабом и наслаждался. Раб был вещью. Вещью, с которой можно делать, что захочешь. Средством. Методом. Чем угодно, только не человеком.

Но почему-то у Фрино все было по другому. Он не видел в Ироне и этом парне, Шеде, животных. Он не видел в своих близнецах всего лишь кукол для секса и выхода в свет. Для него они были людьми. Людьми, как бы он не старался внушить себе обратное. Он забивал каждый раз эту мысль подальше, глубоко в себя, старался мыслить как все… но не мог. Не получалось у него и все тут.

Спасибо Каю…

Их дружба когда-то перевернула мир для Фрино вверх тормашками. Аристократы, отец, говорили – как только ты проявишь слабость раб либо тебя убьет, либо сбежит. Но Кай не бросил его, а притащил со сломанными ногами домой. Все вокруг твердили – они животные, они другие, тебе не о чем с ними говорить. Но Кай не был животным, он испытывал точно такие же боль, страх и одиночество как и Фрино, у него имелись свои мечты и свои сожаления. И для младшего Сентро, который все детство провел в замке в одиночестве, это стало откровением. Общение с ним казалось то ли чудом, то ли сумасшествием. Все равно что если бы к тебе подошла на улице и заговорила собака. И этот Кай будто сломал что-то у Фрино в душе. Фрино склеил. Склеил, но зазор остался. И об этот зазор младший Сентро постоянно резал пальцы.

Они спускались. Ниже, ниже, ниже… вглубь скалы, где было невыносимо жарко. Подземелья вились однообразные, похожие на сброшенную змеиную кожу. Если бы Фрино не знал мелких примет, то они бы давно заблудились. Но Фрино знал. Фрино слишком хорошо знал эти места.

– Что же здесь… такое пекло, – отдуваясь, пробормотал сам себе Шед.

– Орна – бочка с порохом, – ответил Фрино. – Оружие, взрывчатка, наркотики… все это хорошо горит. А под нами – вулканы. Старые, уснувшие вулканы. И если один из этих стариков когда-нибудь проснется – нам всем конец.

– Господин… куда мы идем? – спросил устало стражник, и тут же сам испугался своей дерзости.

– Потерпи, еще немного осталось, – ответил Фрино. – А впрочем давай сюда мою ношу. Сам донесу остаток пути.

Еще два поворота и ровный тоннель уперся в массивную каменную дверь. Приоткрытую. На каждой створке – по сидящему в профиль псу.

– О, Орним, куда мы пришли!? – испуганно спросил стражник.

– К Орниму и пришли, – ответил Фрино кряхтя от натуги. – Жди здесь и не суй свой нос в его дом, он не славится ни терпением, ни пониманием. Я скоро вернусь и пойдем обратно…

И, невзирая на испуганный вздох стражника, Фрино внес мертвое тело в приоткрытые створки. Внес и потонул в густой как чернила мгле.

Глава двадцать первая, в которой Эйнар слушает сплетни и наслаждается упреками

Эйнар не знал, от чего его больше мутит – от последствий слишком сильной качки во время шторма на пути к Сальерте или же от подробного жизнеописания семьи Сентро и порядков Орны.

– А потом он, такой, как заулыбается, глаза кровью налились, чуть ли не рычит... и как отхреначит девченке руку. Та сразу в скулеж...

– Чем? – отрешенно уточнил Эйнар, которому эти раздутые байки уже приелись.

Пусть добрая половина рассказов о младшем Сентро была несомненной выдумкой... но не бывает дыма без огня. В узоры из кишок, взорванные головы и сожженные деревни Эйнар верил мало… а вот история о безумце, ловившем на улицах людей и отрезавшим у них пальцы звучала убедительно. Как и то, что семья Сентро покупала рабов каждую неделю, а потом этих же рабов, уже мертвых, ночью вывозили за город и жгли на большом братском костре. И выглядели они кусками мяса, а не бывшими людьми. У Эйнара в голове не укладывалась подобная бессмысленная, нерациональная жестокость.