О покаянии, исповеди, причащении Святых Христовых Таин и исправлении жизни

На первый раз нет нужды многим себя обременять. Позаботимся только войти в намерения Матери нашей Церкви и воспроизвести в себе указываемые ею приготовительные расположения. В пост будем трудиться над очищением своей совести и исправлением своей жизни. Но как успешность трудов зависит от умягчения сердца сокрушением, то вот Святая Церковь заранее и предрасполагает нас к сему чувству, и разными способами хочет возбудить и укрепить его в нас. Ныне притчей о мытаре и фарисее она внушает нам, что самый верный путь к сокрушению есть уничтожение в себе фарисейского самомнения и укоренение в сердце мытарева покаянного вопля: «Боже, милостив буди мне грешному!» В следующее воскресенье притчей о блудном сыне она научает, что как бы ни было глубоко чье падение, но если он с сердцем сокрушенным и смиренным обратится к Господу, вопия: Уже недостоин называться сыном Твоим; прими меня в число наемников Твоих, – будет принят в объятия многомилостивого Отца Небесного. Если бы чья душа оказалась слишком окамененной и нечувственной, Святая Церковь, далее, хочет сокрушить ее, живописуя Страшный Суд. Если же кто так свыкся со своим унизительным в грехе состоянием, что стал бы считать его натуральным своим положением и не воображая лучшего, – Святая Церковь воспоминает для такого падение прародителей, чтобы раздражить в сердце его скорбь о потерянном и возбудить ревность к возвращению его, приводя на мысль, как оно было велико и как потому стоит пожалеть о нем и всячески потрудиться, чтобы опять соделаться его обладателем.

Вот намерения Святой Церкви Божией! Войдите в них и ходите по указанию попечительной Матери своей!

На нынешний день и на всю следующую неделю возьмем урок у мытаря и фарисея и будем изучать его. Он короток: не надейся на свою праведность, но, при всем богатстве добрых дел, всю надежду спасения полагай в милости Божией, из глубины души вопия: «Боже, милостив буди мне грешному!»

Смотря на фарисея – укорённого, не думайте, что дела правды, благочестия, благотворительности и строгого воздержания ничего не значат пред очами Божиими. Нет! Господь укорил фарисея не за дела, а за то, что он начал хвалиться ими, что на них одних основал всю свою надежду, забыв о грехах, от которых, конечно, не был свободен. Равно, смотря на мытаря, не подумайте, что грехи маловажны пред Богом. Нет! Господь хвалит мытаря не за то, что он грехами своими поставил себя в такое состояние, что и на небо воззреть не был достоин, а за то, что, доведя себя до сего злым произволением своим, он жалел и сокрушался о том, в одной милости Божией чая обрести себе избавление, – хвалит за этот поворот от греха ко Господу, за дух смирения и сердечного болезнования, в котором взывал: «Боже, милостив буди мне грешному!»

Взяв теперь истинное от того и другого лица, мы получим такой урок: трудись и работай Господу усердно, по всей широте заповедей Его; но надежду спасения полагай – всю – в единой милости Божией. Ты никогда не дойдешь до того, чтобы всегда и во всем быть исправным пред очами Божиими, потому при всей кажущейся исправности своей не переставай взывать из сердца: «Боже, милостив буди мне грешному!»

Вот урок: напечатлейте его в сердце своем! В пособие вот что сделайте: пробегите в мыслях коротко жизнь вашу и посмотрите, есть ли в ней грехи; грехи – словом, делом и помышлением? О! Конечно, найдется их многое множество! Но если так, то как не взывать каждому: «Боже, милостив буди мне грешному!»

Соберите потом все дела свои добрые или те, которые самохвальство ваше считает добрыми, и смотрите, много ли их окажется? Сколько могли мы и сколько должны были сделать в 65 дней года; а что сделали?! И эту ли малость выставлять на вид, трубя: Я не таков, как прочие, – особенно когда против нее стоят беззакония, имже несть числа? Ибо из 24 часов каждого из 65 дней сколько найдется таких, которые не были бы отмечены чем-либо греховным?! А сознав это, как не взывать: «Боже, милостив буди мне грешному!»

Притом вся ли чиста и эта малость? На каждом ли из сих немногих дел виден отсвет славы Божией? Трудясь над ними, не себе ли и человекам угождали мы паче, нежели Богу? А если так, то как давать им какую-либо цену и, смотря на них, выситься в самопрельщении, говоря в себе: Я не таков, как прочие? Нет! Наведите только на дела свои необманчивое зеркало правосудия, в слове Божием начертанного, – трудно поверить, чтобы совесть не заставила каждого из нас взывать: «Боже, милостив буди мне грешному!»