О положении вещей. Малая философия дизайна

Подобное объяснение возвращает нас с небес на землю. Но и оно не является неопровержимым. Вынужден признать: данный текст имеет свою специфическую дизайнерскую стратегию. Он выстроен так, чтобы обратить внимание на семантику хитрости и коварства, свойственную слову «дизайн» – из-за того, что обычно данные элементы значения не удостаиваются упоминания. Если бы за текстом стояла иная дизайнерская стратегия, упор был бы сделан на то, что слово «дизайн» обладает сходством с такими понятиями, как «знак», «знамение», «признак», «отличительная черта». Возможно, в результате этого мы бы получили другое правдоподобное объяснение тому, почему сегодня оно обрело такое значение, в чем и суть: всё зависит от дизайнерской стратегии.

Форма и материал 1993

Словом «нематериальный» давно уже пользуются кто во что горазд. Но с тех пор как речь пошла о «нематериальной культуре», нельзя долее молчать. Настоящее сочинение ставит целью поспособствовать выводу из употребления косноязычного понятия «нематериальность».

Слово «materia» появилось в результате попыток римлян перевести на свой язык греческое «hylé». «Hylé» исконно означало «дерево», и это значение должно было сохраниться и в латинском, насколько мы можем судить по испанскому «madera». Но, употребляя слово «hylé», древние греки имели в виду не древесину вообще, а то дерево, которое в своем деле используют столяры. Их задача заключалась в том, чтобы подобрать слово, по смыслу противоположное понятию «форма» (греч. «morphé»). Таким образом, «hylé» обозначает нечто аморфное. Основная идея заключается в следующем: мир явлений в том виде, в каком мы его воспринимаем с помощью чувств, представляет собой бесформенную кашу, заслоняющую собой вечные, неизменные формы, воспринять которые мы можем с помощью сверхчувственного теоретического взгляда. Аморфная каша, в которую слипаются явления (так называемый «мир материальный»), есть иллюзия, а сокрытые за ним формы (так называемый «мир формальный») есть истина, которая может быть обнаружена посредством теории. А именно: становится ясно, как аморфные явления втекают в формы и заполняют их собой, чтобы затем вновь истечь из них в аморфное пространство.

Приблизиться к пониманию противопоставления «hylé» и «morphé» можно, если воспользоваться синонимом слова «материя» – «ткань». Существительное «ткань» родственно глаголам «воткнуть», «заткнуть» [12]. Материальный мир суть то, что удается затолкать в формы; он представляет собой некоего рода наполнитель. Такое сравнение намного понятнее, чем образ древесины, которой придает форму столяр. Оно показывает, что материальный мир вообще обретает свое воплощение лишь тогда, когда он во что-то помещается. Во французском языке аналогом слова «наполнитель» является «farce», что позволяет предположить, что с теоретической точки зрения всё материальное в мире представляет собой фарс. По мере развития наук подобное видение вступило в диалектическое противоречие с чувственным взором («наблюдение – теория – эксперимент»), и это можно истолковать как помутнение теоретического взгляда. Оно способно привести даже к материализму, принимающему материю (ткань) за реальность. Однако ныне мы под давлением наук об информации начинаем возвращаться к исходному пониманию «материи» как преходящему наполнителю вневременных форм.

По причинам, разбор которых намного превзошел бы рамки настоящего изложения, независимо от философского понимания материи сформировалось противоречие между «материей» и «духом». При этом изначальной идеей послужило то, что твердые тела могут обратиться в жидкость, а жидкость – в газ, который, в свою очередь, улетучится из поля нашего зрения. Так, к примеру, дыхание (греч. «pneuma», лат. «spiritus») может рассматриваться как переход твердого человеческого тела в газообразное состояние – от тела к духу. Мы можем наблюдать его в морозную погоду.