О пользе волшебства

Жизнь Золушки среди золы (откуда и происходит ее имя) — подробность чрезвычайно сложная в смысловом отношении[167]. На первый взгляд она свидетельствует о насилии, об утрате героиней прежнего положения, занимая которое (до начала сказки) она была счастлива, о понижении ее статуса. Однако у Перро были свои причины, по которым героиня выбрала ящик с золой, чтобы поселиться возле него. Мы привыкли представлять себе житье кухонной девки среди золы у очага как признак крайнего падения и уже не замечаем, что, если посмотреть на дело с другой точки зрения, его можно оценивать как весьма желанное и даже высокое положение. В древности статус хранительницы очага (эту обязанность выполняли девы-весталки) являлся едва ли не самым престижным, если не самым высоким, из тех, что были доступны женщине. Положение весталки в Древнем Риме было предметом зависти. На эту почетную должность выбирали девочек в возрасте от шести до десяти лет; когда речь идет о «рабстве» Золушки, мы представляем ее ребенком как раз такого возраста. В сказке братьев Гримм героиня сажает ветку, ухаживает за ней со слезами и молитвами. Лишь после того как дерево выросло, оно одаривает ее всем, что нужно для посещения бала; иными словами, между посадкой дерева и балом должно было пройти несколько лет. Кроме того, на детей в возрасте с шести до десяти лет сказка о Золушке производит наибольшее впечатление, которое зачастую остается в их памяти и служит им поддержкой всю оставшуюся жизнь.

Рассматривая годы, проведенные Золушкой в услужении, обратим внимание на следующее. Обычай жреческого служения Весте в течение тридцати лет (по прошествии которых жрица могла покинуть свой пост и выйти замуж) сложился поздно; поначалу служение длилось всего пять лет, то есть до момента достижения девушкой брачного возраста. Именно столько времени суждено страдать Золушке. Весталка поддерживала огонь в очаге; кроме того, она должна была блюсти целомудрие. Затем те, кто хорошо справлялся со своей ролью, могли сделать выгодную партию (именно это происходит и с Золушкой). Таким образом, невинность и чистота (с одной стороны) и забота о домашнем очаге (с другой) связаны между собой в сознании древних[168]. Вполне возможно, что в результате краха язычества роль, столь желанная во времена Античности, в христианскую эпоху сделалась крайне незавидной. Девы-весталки хранили священный огонь и служили Гере — матери богов. После установления культа Бога-отца древние божества, связанные с культом матери, утратили значение и статус; аналогично понизился статус «уголка возле камина» (очага). Если посмотреть на сказку с этой точки зрения, то образ Золушки можно соотнести с фигурой материнского божества, которое терпит унижение, но в конце истории возрождается из пепла подобно мифической птице Феникс. Однако эти исторические ассоциации вряд ли вызовут живой интерес у рядового читателя.

Зато другая ассоциация, столь же позитивная, возникающая у нас при мысли о жизни подле очага, доступна любому ребенку. Дети любят проводить время на кухне, глядя на приготовление еды и участвуя в нем. До появления центрального отопления место возле очага было самым теплым, а зачастую и самым уютным в доме. Очаг вызывает у многих детей счастливые воспоминания о времени, которое они провели подле него с матерью.

Кроме того, дети обожают пачкаться: для них это занятие символизирует свободу влечений. Исходное значение имени Aschenbrödel — «тот, кто возится в золе»; мы выяснили, что это занятие также вызывает у ребенка самые положительные ассоциации. В наше время ребенок, вымазавшийся по самые уши, ощущает и удовольствие, и вину — точно так же, как и в далеком прошлом.

Наконец, Золушка оплакивает покойную мать. Английское Ashes to ashes («Прах ты и в прах возвратишься») — лишь одно из выражений, отражающих ассоциацию «умерший — зола». Человек осыпает себя пеплом в знак траура; облачаясь в грязные лохмотья, он выказывает свою подавленность и горе. Таким образом, пребывание среди золы символизирует и чудесные минуты, проведенные с матерью у очага, и состояние глубочайшей тоски по утраченной с возрастом близости с ней (символом этой утраты выступает «смерть» матери). Это сочетание образов пробуждает сильный эмоциональный отклик: мы вспоминаем о том рае, где жили прежде, и о том, как переменилось наше существование, когда простая счастливая жизнь маленького ребенка остается позади, а мы оказываемся вынуждены справляться с противоречиями — неотъемлемой частью подростковой и взрослой жизни.