О поврьяхъ, суевріях и предразсудкахъ русскаго народа

Домовой, домовикъ, ддушка, старикъ, постень или постнь, также лизунъ, когда живетъ въ подполь съ мышами, – а въ Сибири сусдко, – принимаетъ разные виды; но обыкновенно это плотный, не очень рослый мужичекъ, который ходитъ въ короткомъ смуромъ зипун, а по праздникамъ и въ синемъ кафтан съ алымъ поясомъ. Лтомъ также въ одной рубах; но всегда босикомъ и безъ шапки, вроятно потому, что мороза не боится и притомъ всюду дома. У него порядочная сдая борода, волосы острижены въ скобку, но довольно косматы и частію застилаютъ лицо. Домовой весь обросъ мягкимъ пушкомъ, даже подошвы и ладони; но лицо около глазъ и носа нагое. Косматыя подошвы выказываются иногда зимой, по слду, подл конюшни; а что ладони у домоваго также въ шерсти, то это знаетъ всякій, кого ддушка гладилъ ночью по лицу: рука его шерститъ, а ногти длинные, холодные. Домовой по ночамъ иногда щиплется, отчего остаются синяки, которые однако обыкновенно не болятъ; онъ длаетъ это тогда только, когда человкъ спитъ глубокимъ сномъ. Это поврье весьма естественно объясняется тмъ, что люди иногда, въ работ или хозяйств, незамтно зашибаются, забываютъ потомъ объ этомъ, и, увидвъ черезъ день или боле синякъ, удивляются ему и приписываютъ его домовому. Иные, впрочемъ, если могутъ опамятоваться, спрашиваютъ домоваго, когда онъ щиплется: любя или не любя? къ добру или къ худу? и удостоиваются отвта, а именно: домовой плачетъ или смется; гладитъ мохнатой рукой, или продолжаетъ зло щипаться: выбранитъ или скажетъ ласковое слово. Но домовой говоритъ очень рдко; онъ гладитъ мохнатой рукой къ богатству, теплой къ добру вообще, холодной или шершавой, какъ щетка, къ худу. Иногда домовой просто толкаетъ ночью, будитъ, если хочетъ увдомить о чемъ хозяина, и на вопросъ: что добраго? предвщаетъ тми же знаками, добро или худо. Случается слышить, какъ люди хвалятся, что домовой погладилъ ихъ такой мягкой ручкой, какъ собольимъ мхомъ. Онъ вообще не злой человкъ, а больше причудливый проказникъ: кого полюбитъ, или чей домъ полюбитъ, тому служитъ, ровно въ кабалу къ нему пошелъ; а ужь кого не взлюбитъ, такъ выживетъ и, чего добраго, со свту сживетъ. Услуга его бываетъ такая, что онъ чиститъ, мететъ, скребетъ и прибираетъ по ночамъ въ дом, гд что случится; особенно онъ охочь до лошадей: чиститъ ихъ скребницей, гладитъ, холитъ, заплетаетъ гривы и хвосты, подстригаетъ уши и щетки; иногда онъ сядетъ ночью на коня и задаетъ конецъ, другой по селу. Случается, что кучеръ или стремянный сердятся на домоваго, когда баринъ бранитъ ихъ за то, что лошадь здой или побжкой испорчена; они увряютъ тогда, что домовой наздилъ такъ лошадь, и не хуже цыгана сбилъ рысь на иноходь или въ три ноги. Если же лошадь ему не полюбится, то онъ обижаетъ ее: не даетъ сть, ухватитъ за уши, да и мотаетъ голову; лошадь бьется всю ночь, топчетъ и храпитъ; онъ свиваетъ гриву въ колтунъ и, хоть день за день расчесывай, онъ ночью опять собьетъ хуже прежняго, лучше не тронь. Это поврье основано на томъ, что у лошади, особенно коли она на плохомъ корму и не въ хол, дйствительно иногда образуется колтунъ, который остригать опасно, а расчесать невозможно. Если домовой сядетъ на лошадь, которую не любитъ, то приведетъ ее къ утру всю въ мыл, и вскор лошадь спадетъ съ тла. Такая лошадь пришлась не по двору, и ее непремнно должно сбыть. Если же очень осерчаетъ, такъ перешибетъ у нея задъ, либо протащитъ ее бдную въ подворотню, вертитъ и мотаетъ ее въ стойл, забьетъ подъ ясли, даже иногда закинетъ ее въ ясли къ верху ногами. Нердко онъ ставитъ ее и въ стойло занузданную, и иному барину самому удавалось это видть, если рано пойдетъ на конюшню, когда еще кучеръ, посл ночной погулки, не усплъ проспаться и опохмлиться. Ясно, что вс поврья эти принадлежатъ именно къ числу мошенническихъ и служатъ въ пользу кучеровъ. Такъ напр. кучеръ требовалъ однажды отъ барина, чтобы непремнно обмнять лошадь на другую, у знакомаго барышника, увряя, что эту лошадь держать нельзя, ее домовой не взлюбилъ и изведетъ. Когда же баринъ, не смотря на вс явные доводы и попытки кучера, не согласился, а кучеру не хотлось потерять общанные могарычи, то лошадь точно, наконецъ, взбсилась вовсе, не вынесши мукъ домоваго, и околла. Кучеръ насыпалъ ей нсколько дроби въ ухо; а какъ у лошади ушной проходъ устроенъ такимъ изворотомъ, что дробь эта не можетъ высыпаться обратно, то бдное животное и должно было пасть жертвою злобы мнимаго домоваго. Домовой любитъ особенно вороныхъ и срыхъ лошадей, а чаще всего обижаетъ соловыхъ и буланыхъ.