О православной вере. Огласительные беседы

Система планеты Земля включает в себя не только материки и океаны, полезные ископаемые и слои атмосферы, и не только Солнце, без тепла и света которого не будет жизни, и не только Луну, магнетизм которой влияет на приливы и отливы, но, без преувеличения можно сказать, – весь наблюдаемый и даже мыслимый космос. Потому что и Солнечная система не сама по себе летает в темной пустоте, но занимает свое место среди миров и галактик, в системе Большой Вселенной. И вот вся Вселенная, все ее силовые потоки организованы таким образом, чтобы на Земле могли рождаться, подрастать, умнеть и совершенствоваться существа, обладающие талантом отражать Вселенную, изучать и оценивать ее, восхищаться ее красотой и понимать ее причины и смысл, замысел Автора. В человеке Вселенная находит зеркало, и не простое, но говорящее, умное, как в сказке Пушкина.

Прицельно точную приспособленность бесконечного мирового пространства к жизнедеятельности маленького человека, очень слабого физически, ученые называют «антропным принципом» устроения Вселенной, то есть человекополезным законом, лежащим в основе миропорядка.

Неужели можно допустить, что мировая гармония возникла из хаотического движения частиц? Но именно это утверждают люди, отрицающие разумное и любящее начало во Вселенной, ее заботливого Отца. Согласиться с ними – все равно что признать, что от продолжительного встряхивания наборного ящика в типографии или от беспорядочного нажимания на клавиши компьютерной клавиатуры буквы распределятся так, что получится «Божественная комедия» Данте или «Братья Карамазовы» Достоевского. Не получится. Подобное рождает подобное. Человек – человека, рябина – красные гроздья, а от мысли возникает новая мысль.

Мир – это книга, у которой есть Автор и миллиарды возможных читателей. В книге все буквы и слова наглядно связаны друг с другом, как будто пристегнуты друг ко другу, чтобы составить ее содержание. Но в книге есть еще и глубина, объем, что-то такое, что не высказано словами, но чувствуется иногда очень сильно, воздействует на настроение, взгляды, убеждения человека.

Апостол Павел вместе с замечательным книжным образованием, умением вникать в духовный смысл прочитанного, развил в себе талант понимать язык и значение вещей, всего, что наблюдал и слышал. Природа, ее красота, созвучие ее частей, и «лист и цвет на древе», и «плод в родимом чреве…» [4] ясно и внятно возвещали ему о Боге: невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы (Рим. 1, 20).

Мир следует читать и понимать, как книгу, за ним нужно ухаживать, как за домом и садом, его нужно с благодарностью оберегать, потому что он утвержден на милости. Понимать, ухаживать, беречь, поддерживать, управлять и восхищаться – все умещается в одно понятие: любить. Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской) писал:

Шар такой чудесной выточки, —
А висит на чем – не знаю.
Может, он висит на ниточке
Меж несчастием и раем,

Между слабостью и силою,

И висеть до срока надо, —
Полюбите эту милую
Землю, пахнущую садом.

Беседа вторая О человеке

К кому обращено стихотворение архиепископа Иоанна о чудесной Земле? Вопрос не праздный, здесь есть над чем задуматься. Очевидно, стихи эти адресованы человеку. Кто иной способен полюбоваться красотой родной планеты и осмыслить не какую-либо частную историю, например, воздухоплавания или кавалерийского мундира, но дать нравственную оценку всеобщей истории человечества? Эта история есть тонкий, как ниточка, путь между «несчастием и раем», между высотой идеала и низостью порока. В человеке все крайности совмещены, все узлы стянуты. В его сердце, по мысли Достоевского, дьявол с Богом борется. Война идет именно в человеке, и ни в каком другом существе. Не было бы этой борьбы добра и зла, мук совести и неутомимой жажды полного и надежного счастья, и слабеющий человек не вспоминал бы о своем задании, полученном от Бога: становиться совершенным, отвечать за целый мир, являть образец света и чистоты для всего живого.

Не случайно мы вспомнили Достоевского. В молодости, вступая на поприще писательского труда, он попытался в письме к брату сформулировать главную задачу своих исканий в искусстве и в жизни: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать; и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время. Я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком».