О природе человека

Я верю в то, что правильное применение эволюционной теории способствует разнообразию генного пула, поскольку это — главная ценность. Если, как показывает жизнь, наследственность умеренно влияет на разнообразие ментальных и атлетических способностей, то мы должны рассчитывать на то, что в самых обычных семьях неожиданно будут появляться дети, наделенные выдающимися способностями, но, став взрослыми, не смогут передать эти качества своим детям. Биолог Джордж С. Уильямс назвал такое явление у растений и животных «сизифовым генотипом»^{202}. Его рассуждения основывались на простом аргументе элементарной генетики. Почти все способности определяются сочетанием генов в разных участках хромосом. Воистину выдающиеся люди, слабые или сильные, должны находиться в экстремумах статистической кривой. Наследственный субстрат их характеристик образует редкие комбинации, которые возникают в результате случайных процессов формирования новых половых клеток и слияния этих клеток для создания новых организмов. Поскольку каждый человек, рожденный половым путем, обладает уникальным набором генов, исключительные сочетания этих генов вряд ли возникнут дважды в одной и той же семье. Если гениальность является наследственной, то она появляется из генного пула таким образом, который трудно оценить или предсказать. Сизиф упорно катил свой камень в гору, но тот снова и снова скатывался с вершины. Так и генный пул человечества создает наследственного гения разными способами и в разных местах, случайным образом разбрасывая его по всему поколению. Гены сизифовых сочетаний распределены по всей популяции. И хотя бы по этой причине нам нужно озаботиться сохранением всего генного пула, нашей величайшей ценности. Когда-нибудь мы будем обладать невообразимыми сегодня знаниями о наследственности, и тогда у нас появится возможность заниматься демократически управляемой евгеникой.

Универсальные права человека следовало бы считать третьей первичной ценностью^{203}. Данная идея не является общей — это скорее изобретение современной евро-американской цивилизации. Я полагаю, что мы захотим сделать эту ценность первичной не в силу ее божественного происхождения (обычно короли правят по божественному праву) и не из подчинения абстрактному принципу неизвестного высшего порядка, а просто потому, что все мы — млекопитающие. И наши общества устроены по плану млекопитающих: индивид в первую очередь стремится к личному репродуктивному успеху, а во вторую — к успеху своих ближайших родственников. Дальнейшее сдержанное сотрудничество являет собой компромисс с целью получения преимуществ членства в группе. Разумный муравей — давайте на мгновение представим, что муравьи и другие общественные насекомые сумели развить у себя высший интеллект, — сразу счел бы подобную ситуацию биологически неразумной, а концепцию личной свободы — абсолютным злом. Мы поднимаемся до высот универсальных прав человека, потому что в развитом технологическом обществе власть достаточно «текуча» и может обойти императив млекопитающих. Долгосрочные последствия неравенства будут представлять реальную опасность для тех, кто временно извлекает из него пользу. Я думаю, что это и является истинной причиной всемирного движения за права человека. Понимание его чисто биологической подоплеки в конце концов будет более привлекательно, чем любая рационализация, заставляющая культуру подкреплять такое неравенство и искать подходящие для него выражения.

Затем поиск ценностей выйдет за пределы чисто утилитарных расчетов генетической приспособленности. Хотя естественный отбор всегда будет основным двигателем эволюции, он проявляется через каскад решений, основанных на вторичных ценностях, которые исторически служили основными механизмами выживания и репродуктивного успеха. Эти ценности в значительной степени определяются самыми сильными нашими эмоциями: энтузиазмом и обострением чувств от новизны ощущений; восторгом открытий; чувством триумфа от победы в битве или спорте; спокойным удовлетворением от разумного и правильного альтруистического поступка; этнической и национальной гордостью; силой семейных уз; спокойным биофилическим наслаждением от близости животных и растений^{204}.

Необходимо расшифровать нейрофизиологию подобных реакций, а их эволюционная история еще ожидает реконструкции. В них проявляется некий принцип сохранения энергии — акцент на любую из них в ущерб остальным все равно повышает общий потенциал. Поэты отлично это понимали. Вот, например, о чем писала Сафо:

Конница — одним, а другим — пехота, Стройных кораблей вереница — третьим...

А по мне — на черной земле всех краше Только любимый...

(Пер. Я. Голосовкера)

^{205}