О природе смеха

А-ха-ха, а-ха-ха,
Чем я, девочка, плоха?
Есть и сися, и пупок,
И пониже лоскуток.

(Эрос и порнография 1999: 143)

(Возможно, эта частушка исполнялась с жестом, при котором рукой указывались соответствующие части тела. Рука в таком случае постепенно спускалась сверху вниз. Иначе трудно понять, при чем здесь пупок.)

И уже совершенно очевидно значение смеха женщины, когда она сама инициирует половой акт.

В этом отношении показательно поведение профессиональной жрицы любви — проститутки. Зазывая мужчину, она зачастую громко смеется и вообще ведет себя вызывающе-весело. Отсюда одна из ее характеристик: «женщина веселого поведения». Женский смех стал также постоянным атрибутом «веселого дома» — места, где всё крутится вокруг секса. Ср.:

Здорово, молодость и счастье,
Застольный кубок и бордель,
Где с громким смехом сладострастье
Ведет нас пьяных на постель.

(Пушкин А. С. Юрьеву. 1819)

Опытной жрицей любви показывает себя императрица Екатерина, героиня эротической поэмы «Григорий Орлов»:

Она смеется

, увлекаяЕго с собою в будуар.
И быстро мантию сменяет
На белый пышный пеньюар.
­
=====
­
Царица, будучи кокоткой,
Прекрасно знала к сердцу ход.
К алькову царственной походкой
Она его, смеясь, ведет.

(Русский мат 1994: 113—114)

Любопытно, что в справочнике «Сексология» в статье «Соблазн» есть следующие строчки, своего рода наставление для женщин: «Действенное оружие женщины — смех (курсив мой. — В. З.). В обольстительном, кокетливом, радостном, загадочном, грустном или мимолетном смехе таятся неограниченные возможности» (Сексология 1995: 281). Учитывая название статьи, смех здесь недвусмысленно рекомендуется в качестве средства обольщения мужчины.

Видимо, Церковь тоже рассматривала смех преимущественно под сексуальным углом зрения, иными словами — не видела особой разницы между ним и «ржанием».

Например, в сборнике «Правила святых (отец) о епитимьях» (XVI в.) фигурирует такой пункт:

«Грех есть рассмеяться или подмигнуть чужой жене с похотью. Епитимья — 2 дня, поклонов — по 7 на день» (А се грехи 1999: 48). Следуя требнику того же столетия, должно каяться в числе разных прегрешений «в смеянии многом и до слез, и плоти люблении...» (Там же: 93).

В первом случае образ смеха совершенно параллелен образу «ржания» в сказке о «ржущем» попе, во втором — смех и секс стоят рядом в списке грехов^{11}.

Помимо формулы-рифмы «хохочет — хочет» в фольклоре часто можно встретить еще одно сближение смехо-сексуального рода — «ебаться — смеяться»:

Как ебаться

— так смеяться.

(Русский мат 1994: 190)

Их ебут, они смеются.

(Русский мат 1996: 68)

Когда еблась

— смеялася.

(Волков 1999/I: I № 131)

Идет ли здесь речь о смехе во время полового акта? По мнению Вильгельма Райха, смех не характерен для коитуса:

Люди, обладающие оргастической потенцией, никогда не разговаривают и не смеются во время полового акта. Я не говорю о нежных словах. Как разговор, так и смех указывают на нарушение способности отдаваться, которая является предпосылкой безраздельного погружения в поток чувства удовольствия (Райх 1997: 86).

Относительно данного спряжения можно сделать такое предположение. Все приведенные выше примеры не следует понимать буквально. То есть смеются не прямо во время совокупления, а вообще когда предаются любовным утехам.

Однако подобный ход мыслей не соответствует, например, следующему фольклорному образу (текст — из песенного сборника ХVIII века):

Негде взялся петушек, серебряной гребешек,
Серебряной гребешек, да золотое перышко.
Схватил курку за хохол, повел курку во терем,
Бросил курку на кровать, учал курочку топтать,
Учал курочку топтать, под ним курка хохотать:
— Ха-ха, ха-ха,

петушек, серебряной гребешек,Серебряной гребешек, золотое перышко.

(РЭФ 1995: 48)

Здесь уже совершенно недвусмысленно изображается смех во время полового акта. И хотя речь идет о животных, в подобных случаях часто подразумеваются люди (ср.: «повел курку во терем, бросил курку на кровать»).