О природе вещей

Грубые в поры идут семена крючковатого складу.

Это поняв, ты легко разберёшься и в прочих явленьях.

Так, если жёлчи приток вызывает у нас лихорадку,

Или иная болезнь по причине другой нас охватит,

Тело приходит тогда в беспорядок полнейший, и всюду

В нём положенья свои изменять начинают начала;

То, что до этого нам подходило и было приятно,

Тут не подходит уже, а другое, напротив, отрадней,

670 Что, проникая, могло оказаться скорее несносным.

Смесь и того и другого во вкусе имеется мёда,

Как я об этом тебе говорил уже часто и раньше.[111]

[Запах: Стихи 673-721]

Ну, а теперь я скажу, каким образом трогает ноздри запах.

Во-первых, вещей несомненно есть много, откуда

Запахов разных поток, изливаясь, течёт и струится;

Надо считать, что они, растекаясь, разносятся всюду.

Но для различных существ приятен и запах различный

Вследствие разности форм. Из-за этого, в воздухе рея,

Издали даже пчела привлекается запахом мёда,

680 Коршунов — падаль манит, по следам же копыт раздвоённых

Чуют собаки, куда побежать за укрывшимся зверем;

Издали слышит уже хорошо человеческий запах

Римских хранитель твердынь[112] и спаситель их — гусь белоснежный.

Нюх, таким образом, дан различный различным созданьям

И, приводя их к еде, заставляет от смрадного яда

Прочь убегать, и зверей охраняет он этим породы.

Самые запахи все, щекотать нам способные ноздри,

Могут то дальше идти, то на ближнее лишь расстоянье.

Но никогда ни один не проходит столь длинной дороги,

690 Как голоса или звук, доносящийся к нам издалёка,

Не говоря уж о том, что глаза поражает и зренье.

Медленно запах идёт и, блуждая, в пути погибает,

Мало-помалу легко расходясь в дуновении ветра,

Так как, во-первых, с трудом покидает он недра предметов,

Ибо, всегда из глубин вытекая, является запах,

Как это видно во всём, что разбито и пахнет сильнее,

Так же как то, что растёрто, и то, что разрушило пламя.

Надо заметить затем, что начала у запаха больше,

Нежели звука тела, ибо запах сквозь стену из камня

700 He в состояньи пройти, голоса же и звуки проходят.

Вот почему не легко нам бывает заметить, как видишь,

В месте каком расположен предмет, от которого пахнет.

Запаха стынет толчок от того, что он в воздухе медлит,

И не доходят до чувств горячими вестники вещи.

Часто поэтому псы блуждают, следы потерявши.

Впрочем, не запахи лишь или вкусы имеют такие

Свойства, как я указал, но и вид и окраска предметов

Не одинаково всем подходящи всегда и приятны:

Могут иные из них быть резче для зренья иного.

710 Мало того: петуха, привыкшего крыльями хлопать

Ночью и громко кричать, призывая зарю на рассвете,

Ярые львы выносить совершенно не в силах и тотчас,

Только завидят его где-нибудь, обращаются в бегство.[113]

Ясно, конечно, для нас, почему это так происходит:

Некие есть семена, что, от тел петухов отлетая,

Львам попадают в глаза и сверлят им зрачки, причиняя

Острую боль, и для них, хоть и лютых, она нестерпима.

Зренье же наше ничуть от подобных семян не страдает

Иль оттого, что нельзя им проникнуть в глаза, иль, проникнув,

720 Могут свободно уйти и задержкой своей никакого

Глазу страданья они нигде причинить не способны.

[Умственные образы и «призраки»: Стихи 722-822]

Ну а теперь ты узнай, чем движется дух, и откуда

То, что приходит на ум, приходит, ты выслушай вкратце.

Призраки разных вещей, говорю я, во-первых, витают

Многоразличным путём, разлетаясь во всех направленьях

Тонкие; так же легко они в воздухе, встретясь друг с другом,

Сходятся вместе, как нить паутины иль золота блестки.

Дело ведь в том, что их ткань по строенью значительно тоньше

Образов, бьющих в глаза и у нас вызывающих зренье,

730 Ибо, нам в тело они проникая чрез поры, тревожат

Тонкую сущность души и приводят в движение чувство.

Так появляются нам и Кентавры и всякие Скиллы,

С Кербером схожие псы, и воочию призраки видны

Тех, кого смерть унесла и чьи кости землёю объяты:

Всякого вида везде и повсюду ведь призраки мчатся,

Частью сами собой возникая в пространстве воздушном,

Частью от разных вещей отделяясь и прочь отлетая

И получаясь из образов их, сочетавшихся вместе.

Ведь не живым существом порождается образ Кентавра,

740 Ибо созданий таких никогда не бывало, конечно;

Но, коли образ коня с человеческим как-то сойдётся,

Сцепятся тотчас они, как об этом сказали мы раньше,

Вследствие лёгкости их и строения тонкого ткани.

Так же и прочее всё в этом роде всегда возникает.

Необычайно легко и с такой быстротой они мчатся,

Как указал я уже,[114] что любые из образов лёгких

Сразу, ударом одним, сообщают движение духу.

Тонок ведь ум наш и сам по себе чрезвычайно подвижен.

Что это так, без труда из дальнейшего ты убедишься.

750 Если есть сходство меж тем, что мы видим умом и глазами,

То и причины того и другого должны быть подобны.

Раз уже я указал, что льва, предположим, я вижу

С помощью призраков, мне в глазах возбуждающих зренье,

Можно понять, что и ум приходит в движение так же,

С помощью призраков льва, да и прочее всё различая,

Как и глаза, но ещё он и более тонкое видит.

И не иначе наш дух, когда сном распростёрты все члены,

Бодрствует, как потому, что его в это время тревожат