О природе вещей

Некогда город Афины, носящий столь славное имя,
Жалкому роду людей даровал плодоносные злаки
И возродил в людях жизнь, учредив между ними законы.
Дал этот город еще утешение сладкое жизни
Тем, что родился здесь муж с многоопытным сердцем, который
Все объяснил нам в речах, исходящих из уст справедливых,
Слава которого в силу божественных стольких открытий
Между людьми и по смерти возносится к дряхлому небу.

Муж этот видел, что смертным почти предоставлено было

Нужное все, чего требует опыт для их пропитанья,
Все, чем могли бы достаточно целость поддерживать жизни;
Видел, что люди, могуществом славы, почета, богатства
Столь изобилуя, славою доброй детей возвышаясь,
Все ж тем не менее в сердце своем ощущают тревогу,
И беспокойным исканьем их дух угнетается вечно.

Он понимал, что сосуд этих бедствий – в самом человеке

И что все радости, кои снаружи в него протекают,
Портятся тотчас внутри по причине его же пороков:
Частью на том основаньи, что сам-то сосуд продырявлен
И никакими судьбами его невозможно наполнить,
Частью же в силу того, что, вовнутрь попадая сосуда,
Все принимает тотчас отвратительный запах какой-то.
Так справедливою речью своею сердца он очистил
И положил он пределы для жадности и для боязни.
Высшее благо он нам разъяснил, куда должно стремиться,
И вместе с тем показал к нему путь по тропинке короткой,
Чтоб подвигаться могли мы в прямом направленьи к блаженству.
Он указал также то, что является адом в этом мире,
Или из самой природы вещей вытекая различно,
Или рождаясь в природе случайно под разным влияньем;
И указал, чрез какие врата можем зла мы избегнуть.
Он доказал нам, что род человеческий большею частью
Тщетно вздымает в груди своей волны тревог и страданий.
Так как, подобно детям, что дрожат и вещей всех боятся
В мраке ночном, и мы также страшимся иного при свете.

А между тем ничего нет, чего нужно больше бояться,

Нежели вымыслов, ночью детей напугать лишь способных.

Ныне не стрелами яркими дня и не солнца лучами

Надо рассеивать ужасы и помрачение духа,
Но изучением и толкованьем законов природы.
А потому тем усерднее речь досказать попытаюсь.

Как уже сказано, все мирозданье подвержено смерти,

Небо из тел состоит, получивших начало рожденьем.
И разлагается все, что есть в небе и что непременно
Быть там должно. Ныне выслушай то, что сказать мне осталось.
Раз поощряет надежда меня, что взойти нам удастся
На колесницу победную, бури должны все утихнуть;
Снова должно водвориться спокойствие полное всюду.

Все, что свершается здесь, на земле и на небе, порою

Смертных в испуг повергает пред грозной божественной властью
Вследствие свойственных им колебаний и робости духа
И с подавляющей силой к земле их гнетет, потому что
Склонны они по невежеству происхожденье вещей всех
К власти богов относить, предоставив им править всем миром.
Люди приписывать склонны божественной воле те вещи,
В коих не могут рассудком своим доискаться причины.
Даже и те, кои правильно мыслят, что боги проводят
Жизнь беззаботно свою, возвращаются вновь к суеверьям
Древних религий и власть допускают жестоких тиранов
В пору, когда их дивит мирового порядка причина,
А особливо явления те, что у них происходят
Над головою в пределах эфирных. Несчастные верят,
Что всемогущи их боги. Не знают они, что возможно
В мире и что невозможно и чем ограничены свойства
В каждом предмете, какие с ним связаны высшие цели.
И еще больше те люди средь мрака блуждать начинают.

Если ты этого не устранишь, не отвергнешь рассудком,

То и святыня богов пред тобою предстанет нередко
Чуждою всякого мира и в виде совсем недостойном.
Не потому, что ты можешь вредить высшей славе бессмертных,
Из-за чего б они в гневе жестоко тебя наказали;
Нет, потому что ты сам о богах безмятежных и мирных
Вымыслил, будто вскипают в них волны великие гнева.
Ты не приступишь ко храмам богов с умилением сердца;
Не удостоишься ты и того, чтоб спокойным рассудком
Образы те воспринять, что от тела богов истекают
В ум человеческий как провозвестники божеских ликов.
Можешь отсюда понять, как последует жизнь твоя дальше.

Чтоб рассуждением верным могли от себя отклонить мы

Все суеверья такие, сказал я уж многое раньше, но
Многое все ж остается, что должен облечь я стихами
Гладкими. Должен воспеть я причину грозы, силу грома;
Бури я должен воспеть и блестящие молнии в небе:
Как они действуют и от причины какой возникают, —
Чтоб не дрожал ты в безумьи пред небом, растерзанным в клочья.
Не понимая: откуда летучий огонь появился,
По направленью какому проносится, как проникает
В зданья закрытые и, разразившись там, вон вылетает.
Люди не могут постигнуть причины подобных явлений,
И им сдается, что это по воле богов происходит.
Ты, Каллиопа, искусная муза, услада бессмертных,
Отдохновенье людей, укажи мне стезю, по которой
Должно идти, чтоб намеченной воли достигнуть,
Чтобы хвалебный венок заслужить под твоим руководством!

Прежде всего потрясается небо лазурное громом

В силу того, что, по верхним слоям небосвода летая,
Тучи эфирные борются с ветром, текущим навстречу.
Ведь из безоблачной части небес не исходят к нам звуки;
Там же, напротив, где тучи скопляются в массу густую,
Шумно раскаты великие грома порой раздаются.
Тучи к тому же не могут сравняться по плотности массы
С грузными камнями или же с деревом, а в то же время
И не настолько нежны, как клубящийся дым и туманы,
Иначе вследствие тяжести вниз они пали б, как камни,
Или как дым не могли бы на месте одном удержаться
И не могли б содержать в себе снег и скопление града.

Тучи те звук издают над широкой поверхностью мира,

Вроде того, как протянутый парус над пышным театром
Шум издает, когда бьется подчас о стропила и мачты.
А иногда, когда сильно свирепствует ветер восточный,
Звук раздается трескучий, как будто бы рвется бумага.
В громе такие же звуки порой распознать ты сумеешь
Или же звуки, как будто бы ветер неистово хлещет
И ударяет по тканям развешанным или бумаге;
Может случиться, что тучи сшибаются между собою,
Но не челом о чело, а лишь боком задевши друг друга,
И от движения встречного их производится тренье.
Звуки сухие тогда долетают до слуха и длятся
Вплоть до тех пор, пока тучи из этих теснин не умчатся.

Тем же путем и земля, потрясенная громом великим,

Вся содрогается вдруг от внезапного этого шума,
Будто бы грани великого мира готовы распасться.
Это бывает, когда, свои силы собрав, буйный ветер
Внутрь облаков проникает и в них все сильней и сильнее
Вертится вихрем могучим, все более их напрягая
И в облаках тех сгустившихся вдруг пустоту образуя.
С треском, вселяющим страх, разрывается облако в клочья.
Будучи вздуто чрезмерно напором и силою ветра.
Не удивительно это нисколько. Пузырь даже малый
Часто подобный же звук издает при разрыве внезапном.
Есть объясненье еще, почему дуновение ветров
Шум в облаках производит. Нередко мы видим, что тучи
В небе идут, разветвляясь и путаясь многообразно,
И издают они звук, точно листья и ветви деревьев
В пору, когда густолиственный лес обвевается Кавром.

Может быть также, что сила могучая ветров мгновенно,

Прямо ударивши в тучу с налета ее раздирает.
Нам указует действительность, как велика сила ветра.
Даже и здесь, на земле, где гораздо слабей его сила,
Он вырывает деревья огромные с корнем глубоким.

Есть в облаках и теченья, которые будто бы рокот

При раздробленьи своем издают, как бывает в глубоких
Реках и в море великом, когда разминаются волны.
Также бывает, что молнии жгучая сила
Падает с тучи на тучу, и если огонь пронимают
Влажные тучи, то с треском большим тотчас молния гаснет.
То же мы видам, когда раскаленное стынет железо,
Если из горна его мы опустим в холодную воду.
Если же туча сухая приемлет огонь молньеносный,
То, загоревшись тут, вмиг она с шумом пылает великим.
Так на высотах, обросших кустами лавровыми, пламя
С силой неистовой носится вихрем и всюду блуждает.
Ведь ни один из предметов, объятых огнем, не сгорает
С шумом ужасным таким, как дельфийские Фебовы лавры.

Далее. Часто крушение льда и падение града

Шум производят большой в высоте облаков поднебесных.
Вследствие сил возрастающих ветра, теснясь в одном месте,
Рушатся горы сгущенных дождей, перемешанных с градом.

Молния блещет тогда, когда множество огненных телец

При столкновении туч выделяется. Так же и камень
Или железо, о камень ударившись, свет производит
И вкруг себя испускает блестящие, яркие искры.
Грома раскаты же обыкновенно приемлем мы слухом
После того, как увидели молнии блеск, потому что
Позже к ушам долетает все то, что наш взор поражает.
В этом легко убедишься ты. Если ты издали смотришь
На человека, рубящего дерево острым орудьем,
То еще раньше ты видишь удары, чем к слуху удары
Звуки доносят. Вот так же и молнию видим мы раньше,
Нежели гром ее слышим, хотя одновременно с молньей
Он возникает от тех же толчков и по той же причине.
Вот еще в силу чего облака озаряют пространство
Светом летучим и блещет гроза с рокотанием громким.
Ветер, когда нападает на тучу, вращается вихрем
И, пустоту образуя в ней, как я сказал в предыдущем,
Воспламеняет движеньем ее. Так и прочие вещи
Пламя дают, разогревшись движеньем. Становится мягким
Даже и шарик свинцовый, когда его долго катают.
Значит, когда разгоревшийся ветра порыв настигает
Черную тучу, бросает она много огненных телец,
Выжатых будто. От этого молний мелькающих пламя.
Вслед за ним гром раздается, но медленней к слуху доходит,
Нежели к нашему зренью доходит сверкание молний.
Ясно, что все здесь от туч происходит, стеснившихся в кучу
И взгроможденных одна на другую напором могучим.

Да не введет в заблуждение то, что нам снизу заметна

Более ширь облаков, чем все верхнее их построенье.
Ты рассмотри облака, когда, горным громадам подобны,
Силою ветра влекутся они по воздушным пространствам
Или когда вокруг гор они кучей скопляются тесной
И с высоты все гнетут, взгромоздившись одно на другое,
Даже тогда, когда ветер бывает в могильном покое.
Уразумеешь тогда только, как велика их громада.
Ты углубленья в них видишь, подобно как в скалах висящих,
И когда ветер во всем напряжении сил наполняет
Те углубленья, то, замкнутый тучами, с шумом великим
Бесится он и ревет, точно в клетках свирепые звери.
Там или сям с облаков испускает он рокот зловещий;
В поисках выхода вертится ветер кругом и при этом
Из облаков извлекает и гонит он пламени тельца,
Кои огонь образуют внутри этой печи глубокой
Вплоть до тех пор, пока облако молнией не разразится.

То же, что легкий, подвижный огонь золотистого цвета

Вниз к нам на землю летит, объясняется существованьем
В самых уж тучах великого множества огненных телец.
Так что, когда облака не содержат совсем в себе влаги,
То принимают блестящий и огненный некий оттенок.
Тучи заимствовать много должны от сияния солнца,
И оттого багровеют они и огонь испускают.
Стало быть, ясно, что из облаков под влиянием ветра
Множество в кучу скопившихся телец таких выступает,
Вследствие коих порою сверканье огней происходит.
Также, когда облака разрежаются, пламя сверкает.
Ибо, когда легкий ветер их разъединяет друг с другом
И разлагает, – понятно, что тельца огня без последствий
Падают и происходит сверкание. В случае этом
Молния блещет без всякого шума, без страшного грома.

Мне остается сказать, из чего состоит по природе

Молния. Запах тяжелый, удушливый серы, равно как
Огненный след, оставляемый молнией, нам указуют
То, что она есть огонь, а не ветер и также не влага.
Кроме того, загораются крыши построек от молньи,
Быстрое пламя ее забирается даже в постройки.
Молния есть из огней всех огонь особливо подвижный,
Сущность ее состоит из мельчайших подвижнейших телец,
Стало быть, противустать ей ничто в целом мире не может.
Молния через толстейшие стены домов проникает
Так же, как голос и шум; проникает сквозь медь или камни
И превращает мгновенно как медь, так и золото в жидкость.
Молния действует так, что из неповрежденных сосудов
Вон вытекает вино, ибо сильно она расширяет
Стенки сосудов, чрез то эти стенки становятся реже.
В самое даже вино ее жар проникает, при этом
Тельца вина рассевает и делает их подвижнее.
То, чего солнечный жар и вовеки не мог бы достигнуть,
Молнии яркий огонь во мгновенье одно совершает.
Значит, насколько сильнее подвижность ее и влиянье!

Ныне исследую, как образуется молния с силой

Столь поразительной, что даже башни свергать она может;
Может дома сокрушать, разметать в них стропила и бревна,
Рушить и уничтожать монументы людей знаменитых;
Может людей убивать, повергать может наземь скотину.
Выясню, силой какой она делает все в этом роде.
Но не хочу тебя больше держать на одних обещаньях.

Надобно думать, что молния из облаков происходит,

Нагроможденных вверху и густых. Ведь при небе прозрачном
Или при тучах сгущенных слегка ничего не бывает.
Нет никакого сомнения, и очевидность нам кажет,
Что при грозе в небосводе повсюду скопляются тучи.
Можно подумать, что тени все, глубь Ахеронта покинув,
Тут собрались, чтоб наполнить пустоты огромные неба.
Вот до чего эти черные скопища туч, нависая
С высших пределов небес, мрачный ужас во всех поселяют,
Если от бури неистовой молнья сверкать начинает!

Кроме того, иногда, как поток смоляной, с небосвода

Черная туча спускается книзу, в пучины морские.
Будучи вся преисполнена вдосталь огнем и ветрами,
Издали сумрак приносит она и влечет за собою
Мрачную бурю, чреватую молнией и непогодой,
Так что на суше под крышу скрывается все и трепещет.
Стало быть, над головою у нас, в вышине, надо думать,
Бури находятся; и никогда не покрыла бы землю
Тьма столь густая, когда б в черезмерном количестве тучи
Не громоздилися в небе и солнца от нас не скрывали.
И не могли б с такой силой дожди удручать нашу землю,
Переполняя потоки, поля заливая водою,
Если б эфир не слагался из туч, взгроможденных высоко.
Ясно теперь, что огнями и ветрами мир переполнен:
Только из них образуется молнья с раскатами грома.
Как я сказал, облака в углубленьях своих сохраняют
Множество огненных телец, притом же должно их не мало
Здесь получаться от солнца лучей и от жара последних.
Ветер, случайно согнав облака в одно место любое,
Множество огненных телец оттуда притом выжимает.
Сам он, как будто смешавшись со всеми такими огнями,
Втершись в среду облаков высочайших, вращается вихрем
И точно в печи пылающей молнию там высекает.
Ветер двояким путем возгорается: частью движеньем
Собственным, частью же вследствие прикосновенья к огням тем.
Как только он нагревается или его угнетает
Пламени натиск давящий, созревшая, так сказать, молнья
Облако пересекает, и мечется с бешенством пламя,
Ярким сияньем своим освещая кругом всю окрестность.
После того раздаются раскаты тяжелые грома;
Кажется, валятся вниз с высоты своды неба, распавшись.
Трепет ужасный всю землю объемлет; и в небе высоком
Дрожь пробегает кругом, потому что в то время
Все потрясается силой грозы и движением звуков.
От сотрясения следует дождь изобильный и крупный;
Кажется, будто эфир превратился всецело во влагу
И, низвергаясь с небес, угрожает нам снова потопом.
Вот с какой силой разносится шум, когда ветер бушует
И из разорванной тучи свой жгучий удар посылает!
Может быть также тот случай, что ветер извне прилетает
И попадает на тучу, в которой уж молнья созрела.
Вследствие взрыва в той туче немедленно падает наземь
Огненный столб, на родном языке называемый молньей.
То же бывает и в прочих местах, куда молнья несется.

Очень возможно, что, вылетев вовсе без огненных телец,

Ветер в пространстве большом раскаляется все же движеньем
И на пути своем длинном теряет известные тельца,
Более крупные, кои не могут чрез воздух проникнуть.
Может быть, ветер при треньи о воздух приемлет частицы
Некие мелкие, кои, смешавшись, дают ему пламя.
На основании том на бегу так же шарик свинцовый
Разогревается сильно подчас, когда много холодных
Телец его отпадает, и воздуха жар он приемлет.

А иногда, когда дует холодный, безогненный ветер,

Сила удара сама по себе уж огонь извлекает.
Не удивляйся: когда его сильный толчок поражает,
Могут зачатки тепла накопляться из самого ветра
И из предмета того, на котором удар отразился.
Так вылетает огонь при ударе железа о камень,
Ибо железо хотя холодно от природы, а все же
В нем при ударе скопляется много искрящихся телец.
Стало быть, каждый предмет загорается пламенем, если
Он для горенья пригоден и к этому есть все условья.
Но допустить невозможно, чтоб ветер, несущийся в выси
С сильным таким напряжением, холоден был совершенно.
Если сначала в пути он огнем и не воспламенился,
Все ж он доходит к нам с примесью жара, слегка подогретый.

Страшная степень подвижности в молнии, тяжесть ударов

И столь стремительный натиск, с каким она падает книзу,
Тем обусловлены, что в облаках она раньше паденья
Силу скопляет, ее напрягая, чтоб выйти наружу.
И когда тучи не могут противиться больше напору,
То вылетает она и с разительной скоростью мчится,
Будто бы пущен снаряд из метательной крепкой машины.

Молния, кроме того, состоит из частиц очень малых,

И нелегко может что-нибудь противустать ее свойствам;
Может пронизывать все, на пути пробираясь сквозь поры.
Не замедляется молния сопротивлением сильным,
А потому она быстро, стремительно так пролетает.
Всякая тяжесть к тому же по общему свойству предметов
Книзу стремится. Когда же толчок еще дан был, движенье
Вдвое быстрее становится, усугубляется натиск.
Так что еще беспощадней, сильней она рушит ударом
Все, что стоит на дороге у ней, и свой путь продолжает.

Скорость движения в вещи, катящейся вниз с быстротою,

Все прибавляется и по пути возрастает все больше;
Сила напора растет, развивается тяжесть удара,
Так как бывает здесь то, что первичные тельца, из коих
Вещь состоит, к одной цели как будто все вместе стремятся
И при паденьи своем все сливаются в общем движеньи.
Может быть, молния в воздухе также сама извлекает
Некие тельца, что ей быстроты прибавляют толчками.

Молния некие вещи насквозь без вреда пробивает,

Taк как огонь ее резвый проходит в любые отверстья.
Вещи другие она разрушает, когда ее тельца
Пересекают материю с более плотным составом.
Молния с легкостью медь расплавляет и разогревает
Золото вмиг, так как сущность ее состоит из мельчайших
И из тончайших зачатков, притом в высшей степени легких.
Эти зачатки свободно внедряются в вещи и сразу
Тут разрешают все связи и все ослабляют скопленья.

Небо, жилище мерцающих звезд, равно как земля вся,

Осенью большею частью грозой потрясается всюду
Или во время, когда расцветает весна молодая.
В зимнюю пору огня не хватает, а в летнюю – ветров,
И облака по составу тогда недостаточно густы.
В пору, когда меж зимою и летом стоит время года,
Сходятся все те условия, кои для молнии нужны,
Ибо само равноденствие холод со зноем мешает.
Нужно и то и другое для образования молний.
Нужно, чтоб вещи в смятенье пришли, чтобы с шумом великим
Вследствие бурь и огня всколебался неистово воздух.
Вместе с началом тепла, с окончанием зимних морозов
Время весны настает, и различные эти начала
Между собою бороться должны и смятение вызвать.
Также тепло на исходе в смешении с первым морозом
Льется в то время, которое осенью мы называем.
Тоже тогда столкновения зноя со стужей бывают;
Временем войн года потому называются осень с весною.
Немудрено, если по преимуществу в те части года
Молнии носятся и возмущается небо ненастьем,
Так как в ту пору всколеблено все обоюдной борьбою —
Тут силой пламени, там силой ветра в смешении с влагой.
Так надлежит познавать огненосную молнии сущность
И постигать, отчего или как она может возникнуть,
А не развертывать свитки тиренских стихов понапрасну,
Чтобы умом разгадать божества сокровенные знаки:
Как и откуда подобный летучий огонь появился?
По направленью какому несется он? Как проникает
В зданья закрытые и, разразившись там, вон вылетает?
И наконец, сколь опасен нам с неба удар молньеносный?
Если Юпитер сам или другие какие-то боги
Рокотом грозным блестящие своды небес потрясают
Или же молнию мечут, куда им приходит охота,
То почему божество в придание строгое смертным
Так не устроило, чтобы из груди, пронзенной ударом,
Молнию тот выдыхал, кто грехи без оглядки свершает?
И почему чаще тот, на чьей совести нет преступленья,
Ниспровергается пламенем и, совершенно невинный,
Гибнет, внезапно настигнутый огненным вихрем из неба?
Боги зачем в пустоту ударяли б и праздно трудились?
Разве, чтоб руки свои упражнять, укреплять свои плечи?
Ради чего допускается, чтобы отцовские стрелы
Так притуплялись о землю, а не для врагов сберегались?
В силу чего, наконец, при безоблачном небе Юпитер
Не испускает ни звуков, ни молнии на землю не мечет?
Не оттого ль, что когда собираются тучи густые,
Вниз он спускается сам, чтоб вблизи направлять свои стрелы?
Или к чему ударяет он в море? И чем провинились
Мягкие, жидкие волны пред ним и морские равнины?
Если б притом он хотел, чтобы мы береглися от молний,
То почему не дает нам возможности видеть свой выстрел?
Если б напротив, огнем поразить он желал нас нежданно,
Ради чего б он гремел из тех мест, чтоб могли убежать мы?
Ради чего нагонял бы он трепет и тьму поначалу?
Можно ль поверить, чтоб он низвергал одновременно молнью
С разных сторон? Между тем кто дерзнет с очевидностью спорить,
Что возникают порой одновременно много ударов?
Да, сплошь и рядом бывает, и так непременно должно быть,
Что и дожди выпадают в различных местах в одно время;
Тем же путем в одно время бывает и множество молний.
В силу чего наконец разрушает враждебная молнья
Храмы святые богов и пресветлые их же жилища
И благолепные статуи их на куски разбивает?
И, повреждая их, часто почтенье к богам умаляет?
В силу чего большей частью молния целит в вершины?
По преимуществу ведь на горах ее знаки заметны.

Все остальное мы можем легко познавать из явлений,

Кои у греков «престерами» звались на том основаньи,
Что погружалися в море они, с высоты опускаясь.
Именно: часто случается, что, с небосвода сорвавшись,
Столб опускается в волны морские, при этом кипенье
Возле столбов воздымается силой неистовой ветров.
Если же судно бывает охвачено этим волненьем,
То от ударов оно попадает в большую опасность.
Это случается там, где усилия ветров не могут
Тучи, охваченной ими, порвать, а поэтому книзу
В виде столба ее тащат с небес на поверхность морскую.
Будто бы с неба какой-то кулак и какие-то руки
Тучу толкают ту вниз и ее расстилают по волнам,
Но разрывается туча, и ветер, сорвавшись оттуда
На море, в волнах тогда чрезвычайное будит кипенье.
Вихрем вертясь, он спускается и одновременно книзу
Тучу с тягучим составом ее за собой увлекает.
Как только ветер тяжелую тучу низводит на море,
Сам он немедленно в воду кидается и вызывает
Необычайное в море кипенье с неистовым шумом.
Также бывает, что ветряный вихрь облекается тучей
И, извлекая из воздуха тельца первичные тучи,
Тут образует подобье престера, сходящего с неба.
Там, где на землю спустилися вихри те и разразились,
Силы великой смятенье они вызывают и бурю.

Но вообще очень редки такие явления. Горы

Здесь на земле им мешают, поэтому чаще бывают
Эти явленья на море просторном, открытом для неба.

Тучи растут, когда множество грубых летающих телец

В верхнем пространстве небес с быстротою скопляются в кучу;
И, хотя связь между этими тельцами очень ничтожна,
Все ж они держатся вместе, цепляясь одно за другое.
Прежде всего образуют они облака небольшие,
Кои потом меж собою сцепляются в тесную кучу,
Соединяясь, растут и под натиском ветра несутся
Вплоть до тех пор, пока не поднимается грозная буря.

Также бывает и то, что чем горы вершинами больше

С небом сближаются, тем они больше покрыты туманом,
Тем постоянней окутаны тьмой облаков желтоватых,
В силу того что, когда облака возникать начинают,
Дующий ветер тотчас оттесняет их к горной вершине,
Прежде чем глаз по причине их тонкости видеть их может.
И наконец, когда там облаков соберется побольше,
Кажется, будто они сгущены или сплочены тесно,
Будто бы с горных вершин они в область эфира восходят.
То, что высокая местность подвержена более ветрам,
Чувство само указует нам при восхожденьи на горы.
Кроме того, еще множество телец природа уносит
С моря; тому доказательство – платья, висящие возле
Берега моря, когда они влаги дыханье вбирают.
Станет тем более ясно, что влага соленая моря
Много содействовать может всегда облаков возрастанью,
Так как всегда и везде одинаково действие влаги.

Далее, мы замечаем порой, как из рек и из самой

Даже земли поднимаются кверху пары и туманы.
Точно дыханье, несутся они, в высоту устремляясь;
Небо все тьмою они покрывают и мало-помалу,
Соединяясь плотней, в высоте облака приращают.
Звездный эфир при теченьи своем пригнетает их сверху
И, их сгущая, туманами кроет лазурь небосвода.

Может быть, к небу извне прилетают первичные тельца,

Что облака и летучий туман образуют на небе.
Ранее я говорил, что в бессчетном количестве, в массе
Неизмеримой первичные тельца плывут по вселенной.
Я указал, сколь подвижны они и с какой быстротою
Могут пройти расстояние невероятно большое.
Стало быть, неудивительно, если в ничтожное время
Часто громада ненастья великого или же мрака
Может покрыть, с высоты нависая, и землю, и море.
Ибо везде, отовсюду по скважинам всяким эфира
И, так сказать, чрез отдушины все необъятного мира
Тельцам первичным и выход и вход оставляется всюду.

Ныне скажу, каким образом влага дождей возникает

Там, высоко в облаках; отчего испускаемый книзу
Дождь выпадает на землю. Я прежде всего утверждаю,
Что изо всяких вещей вместе с тучами кверху несется
Много зачатков воды и друг с дружкой растут одинако.
Тучи и влага и все вообще в облаках возникает.
Так же как тело у нас прибывает и пот вместе с кровью
Или же всякая влага другая во всех наших членах.
Тучи, когда их ветрами уносит над морем широким,
Также порою из моря вбирают в себя много влаги,
Все равно как и висящее тут же руно шерстяное.
В силу такой же причины повсюду из всяких потоков
Влага возносится. А когда тельца воды в изобильи
Разным путем соберутся и там разрастутся отвсюду,
То от двояких причин облака насыщенные жаждут
Дождь испустить: оттого, что к тому принуждает их ветер,
И оттого, что состав облаков, уплотнившись сильнее,
Вниз их гнетет с высоты и дождь проливать заставляет.
Кроме того, когда тучи редеют под натиском ветра
Или же зной растопляет их солнечный, льющийся сверху,
То они влагу дождей выпускают и капают наземь,
Будто бы тающий воск, становящийся жидким от жара.
Но проливные бывают дожди, когда силой какой-то
Скопище туч нагнетается или же натиском ветра.
Обыкновенно дожди продолжаются долго, упорно,
Если одно за другим облака и дождливые тучи
Поверху носятся всюду во всех вообще направлениях
И если влагу земля из себя испаряет обильно.

Если во время ненастия мрачного солнце лучами

Прямо напротив дождя моросящего свет проливает,
То в облаках потемневших являются радуги краски.

Прочее все, что вверху развивается и возникает,

Все вообще, что на небе среди облаков вырастает:
Ветер, и град, и снега, и холодного инея иглы,
Мощная сила морозов, сурово скрепляющих влагу
И укрощающих всюду движение в водах текучих, —
Очень легко изучить; и ты можешь постигнуть рассудком,
Как это все образуется и отчего возникает,
Если узнал, из каких состоит оно телец первичных.
Знай ныне, что за причина приводит в движение землю.
Прежде всего убедись, что земля вся и сверху и снизу
Всюду обильна пещерами, полными ветра; а также
В лоне содержит своем много впадин и много провалов,
Равно как много обрывистых скал, каменистых утесов.
А под корою земной еще много сокрытых потоков
Катит, я думаю, волны свои и погрузшие камни.
(Требует всякий предмет, чтобы всюду он был однороден.)
Стало быть, предположив и признав положенье такое,
Ясно, что почва дрожит при больших потрясениях снизу
Там, где пещеры огромные рушатся, в ветхость пришедши.
Ведь распадаются горы высокие от потрясений
Этих внезапных, и всюду далеко разносится трепет.
И основательно, так как дрожат близ дороги постройки
Даже от стука телеги, и не тяжело нагруженной,
Или дрожат, когда дюжие кони везут колесницу,
Коей колеса грохочут своею оковкой железной.
Может случиться, что если в обширные впадины с влагой
Падают глыбы большие земли, от веков одряхлевши,
То, всколебавшись, вода потрясает волнением почву.
Так и сосуды не могут спокойно стоять, если влага
В них неустойчива от колебательных разныx движений.
Кроме того, еще ветер, скопившись в подземных пещерах.
Где-нибудь крепко с одной стороны налегает, при этом
Всеми могучими силами давит на стены пещеры
И наклоняет там землю, где более действует сила.
А на земле в это время все сооруженные зданья,
Те особливо из них, что вздымаются к небу высоко,
Тотчас же в том направлении тоже грозят наклониться;
Выпершись, балки домов нависают, готовые рухнуть.
При созерцаньи, как рушатся те земляные громады,
Страшно бывает сознать, что вся сущность великого мира
Также конец свой найдет и погибнет в известное время.
Если бы ветры не ослабевали, то вещь никакая
Не удержалась бы и от крушенья спастись не могла бы.
Ныне же попеременно они то слабеют, то крепнут,
То, как бы сжавшись, смиряются и, отразившись, стихают.
А потому разрушением чаще земля угрожает,
Чем разрушает на деле. Склонившись, она поддается
Вспять и от тяжести снова приемлет свое положенье.
Вот потому-то колеблются зданья: высокие больше
Средних, а средние более низких, а низкие мало.
Есть и другая причина великих таких потрясений.
Ветры и воздуха мощные силы, скопившись обильно
Или извне, или как-нибудь даже из самой же почвы,
Там под землею в пустоты врываются вдруг и при этом
С грохотом грозным ревут и в обширных подземных пещерах
Носятся, вихрем вертясь; а потом с возбужденною силой
Вон вырываются кверху и плотно сомкнутую землю
Вдруг разверзают, большую расселину в ней образуя.
Так было в Тирском Сидоне, и так в Эгионе случилось
Пелопоннесском. Вот здесь при своем извержении воздух
От сотрясенья земли причинил городам этим гибель.
Кроме того, еще множество зданий упало от сильных
Землетрясений, и много других городов богатейших
Вместе с гражданами вниз погрузилось в пучину морскую.
Если воздушный напор или силы неистовых ветров
Сами не могут прорваться, то в частых отверстиях почвы
Распределяются и производят трясенье и трепет.
Тем же путем и озноб, проникая вовнутрь наших членов,
Их потрясает и нас против воли дрожать заставляет.
Жители по городам ощущают двоякие страхи:
Чтобы не рушилась крыша над ними, и чтобы внезапно
Почва сама под ногами у них не открыла провала;
Чтобы природа, разверзнув широко расселину эту,
Тут же в смятеньи ее не наполнила грудой обломков.
Стало быть, ясно отсюда, что люди хотя почитают
Небо и землю вовек обреченными к жизни нетленной,
Все ж иногда приближение некой опасности сильной
В людях рождает отчасти какое-то чувство боязни,
Как бы земля из-под ног у них не унеслася внезапно
В пропасть и как бы вослед за землей не умчалась туда же
Вся совокупность вещей, целый мир превращая в обломки.

Ныне скажу, почему не бывает в морях приращенья.

Прежде всего все дивятся, что море не может стать шире
Даже при том изобилии влаги, которая сильно
В виде потоков и рек отовсюду туда притекает,
К этому дождь ты прибавь и немало летучих осадков,
Часто спадающих и орошающих море и землю,
И во вниманье возьми родники. Но все это не может
Даже на каплю одну увеличить объема у моря.
Значит, не надо дивиться, что не разрастается море.

Солнечный жар у морей отнимает большую часть влаги.

Ведь наблюдаем мы, как насыщенные влагою ткани
Действием жгучих, палящих лучей высыхают на солнце.
Море во всей ширине подвергается действию солнца,
А потому, как бы ни было мало количество влаги,
С каждого места долой уносимой лучами, а все же
Жар на пространстве большом у морей много влаги отъемлет.
Далее: ветры, сметая морскую поверхность, способны
Также унесть за собою большое количество влаги.
Видим мы, что в одну ночь высыхает дорога от ветра
И что комки размягченные грязи становятся тверды.
Кроме того, как я раньше сказал, облака точно так же
Влаги немало вбирают в себя от поверхности моря
И рассекают ту влагу по целому кругу земному
В виде дождей на земле или туч, увлекаемых ветром.
Так как земля наконец представляется пористым телом
И прикасается к морю, его берега окаймляя,
Необходимо из почвы вода протекать должна в море,
Равно как в почву из моря соленого влага сочится.
Соль процедиться морская должна, а материя влаги
Снова назад вытекает к источникам рек и оттуда
Пресным потоком струится уже на поверхности почвы,
В русле, проложенном мокрой пятой, унося свои волны.

В силу причины какой из отверстия гор вроде Этны

По временам столь стремительно вон извергается пламя,
Я изложу теперь. Не с маловажным вредом создалось тут
Буйство огня, захватившего все сицилийские пашни
И на себя обратившего взоры туземных народов.
Люди, увидев, как неба над ними заискрились своды,
Робкие души свои наполняли тревожным сомненьем,
Что замышляет создать существо этих новых явлений.

Должен быть взгляд твой на эти предметы широк и возвышен,

И далеко во все стороны должен глядеть ты на вещи.
Должен ты помнить, что вся совокупность вещей необъятна;
Должен постигнуть, что небо в сравнении с целой вселенной
Есть только малая часть, составляя едва ту же долю,
Как и один человек по сравненью со всею землею.
Раз положенья такие ты зрело и верно обсудишь
И их постигнешь, то многому ты перестанешь дивиться.
Разве из вас удивляется кто-нибудь, если в нем члены
Жаром порою объяты горячечным при лихорадке
Или иное страданье его угнетает в болезни?
Часто внезапно вспухает нога или одолевают
Боли зубные, и даже к глазам приступает страданье,
Вспыхивать может священный огонь²⁶, и он жжет, расползаясь
Всюду по телу, и тут залезает во всякие члены.
Не удивляйся тому, так как много есть в мире зачатков.
Много такого тут есть на земле и на небе, откуда
Зло к нам идет, и большие болезни в нас могут развиться.
Стало быть, также в земле и на небе везде, надо думать,
У бесконечной природы найдется всего в нужной мере,
Чтобы внезапно всю землю в движенье привесть сотрясеньем,
Чтобы стремительно вихри носить по земле и по морю,
Этну наполнить огнем и по небу рассеивать пламя.
Все это часто бывает. Пылают небесные своды,
И поднимаются бури при сильном скоплении влаги
Там, где зачатки воды воедино сбираются в массе.
«Но, говорят нам, стремительность пламени здесь чрезвычайна».
Может быть. Всякий поток представляется нам величайшим,
Если дотоль еще большего мы не видали; равно как
Дерево и человек и другие подобные вещи
Кажутся очень большими тому, кто не видел наибольших.
А между тем небеса и земли и морские пространства
Суть ничего по сравненью со всею громадой вселенной.

Все же теперь изложу, каким образом жаркое пламя,

Вдруг разъярившись, наружу течет из обширных отверстий
Этны. Под самой горой основание очень изрыто;
Вся та гора почти зиждется на каменистых пещерах.
Всюду в пещерах таких заключается ветер и воздух.
Там поднимается ветер, где воздух приходит в движенье;
Там же, где воздух нагрелся, свирепствуя, он раскаляет
Все вкруг себя близлежащие скалы и землю. Оттуда
Он высекает палящий огонь с его пламенем быстрым
И, поднимаясь наверх, чрез отверстия прямо бросает
Вдаль раскаленное пламя, причем рассевает далеко
Пепел и много выносит густого и черного дыма.
Камни чудовищной тяжести воздух наверх выпирает.
Не сомневайся же в том, что тут действует воздуха сила.
Море у самой подошвы горы на большом расстояньи
Волны свои разбивает и вод укрощает приливы,
Так что от моря к горе этой тянутся кверху пещеры
И под отверстием верхним проходят. Что здесь проникает
Воздух вовнутрь, – признавать принуждает сама очевидность,
Так же как то, что отсюда он вон вылетает, возносит
Пламя, кидает каменья и тучи песку поднимает.
А на высокой вершине находятся «кратеры», как их
Там называют, но мы признаем в них отверстья и жерла.

Вещи есть некие, где указанье единой причины

Нам недостаточно. Много причин может быть, но одна лишь
Есть настоящая. Если ты видишь вдали бездыханный
Труп человека, ты должен назвать все причины, от коих
Смерть происходит, но будет одна лишь из них настоящей.
Умер ли тот человек от оружия, или болезни,
Или от лютого холода, или, быть может, от яда?
Знаем мы только, что верно одно что-нибудь в этом роде.
Следует то же сказать о других всевозможных явленьях.

Летней порой поднимается Нил; а в Египетских землях

Только единая эта река все поля заливает.
Нил орошает Египет подчас среди самого лета
В силу тех северных ветров, что летней порой против устья
Дуют и носят в ту пору названье ветров Этезийских.
Ветер противный теченье реки замедляет и волны
Вверх оттесняет, скопляет в реке и стоять заставляет,
Да, несомненно, что весь этот ветер, несясь от созвездий
Хладного полюса, дует в то тремя напротив теченья.
Нил же течет из горячей страны, то есть с юга,
И, получая начало в стране под полуденным кругом,
Меж племенами людей, почерневших от зноя, струится.

Может быть также и то, что песков накопленье большое

Устье само заграждает для выхода вод, когда море,
Ветром волнуемо, кучи песку в эту реку кидает.
Этим стесняется сильно свободное вод истеченье,
Так как наклон для стремления волн тут становится меньше.
Или, быть может, большие дожди у источников Нила
Льются в ту пору, когда Этезийские с севера ветры
Все облака отовсюду к источникам тем направляют.
Очень понятно. Когда облака в полуденные страны
Загнаны и накопляются там, то высокие горы,
Стоя у них на пути, их сгущают и сильно сжимают.
Очень возможно, что Нил наполняется из Эфиопских
Гор высочайших, когда раскаленными солнца лучами,
Все освещая, белеющий снег на долины сгоняет.

Ныне тебе расскажу об Авернских²⁷

 краях и озерахИ о тех свойствах особенных, кои они заключают.
Прежде всего их назвали Авернскими, имя же это
Дано им, так как они всяким птицам неблагоприятны.
Птицы, откуда бы ни прилетали они в эти страны,
В воздухе плавать забыв, опустив паруса своих крыльев,
Шею склоняют свою и стремглав тотчас падают книзу:
Или на землю, когда таковою окажется местность,
Или же в воду, когда там Авернского озера ложе.

Место у Кум есть такое, где полные запахом серы

Горы дымятся, обильно источники теплые льются.
Есть и в Афинских стенах на вершине Акрополя место
Около самого храма Паллады, благой Тритониды,
Место, куда никогда своих крыльев не кажут вороны,
Даже когда алтари воскуряют обильные жертвы.
Столь неустанно они избегают тех мест – не от гнева
Грозного девы Паллады, как пели поэты у греков,
Но вынуждаются к этому самой природою места.

В Сирии, как ходят слухи о том, можно тоже увидеть

Место такое, где некая сила упасть заставляет
Четвероногих, как только они туда вступят ногами;
Будто бы руки бессмертных их вдруг убивают внезапно.
Эти явленья творятся порядком естественным всюду,
А от причины какой указует их происхожденье.
Да не подумал ты как-нибудь, будто бы Оркуса двери
В этих местах установлены, будто к брегам Ахеронта
Маны ведут чрез них души умерших людей под землею;
Будто олени с ногами крылатыми, как полагают,
Змей ядовитых породу из нор извлекают ноздрями.
Сколь далеко это все отступает от верного взгляда,
Знай. А теперь попытаюсь сказать я о самом предмете.
Прежде всего повторю то, что раньше всегда говорил я.
Много различного рода вещей на земле существует;
Многие в пищу идут и полезны, другие, напротив,
Вызвать способны болезни и смерть даже могут ускорить.
Я указал уже выше, что многие вещи пригодны
В жизни животным одним, другим же пригодны другие
Вследствие разницы в свойствах вещей, а равно и несходства
В виде первичных зачатков и в связях их между собою.
К слуху доносится множество звуков противных, а также
В ноздри подчас пробирается острый, вредительный запах;
Многих предметов не следует трогать, и нужно глазами
Их избегать; есть немало предметов, на вкус неприятных.
Видеть легко наконец, что на свете для чувств человека
Многие вещи весьма омерзительны, вредны и тяжки.
Так, существуют деревья со столь удручающей тенью,
Что она боль головную порой у того вызывает,
Кто отдыхает под нею, на травах зеленых простершись.
А на высоких горах Геликона есть дерево также,
Запахом скверным цветов наносящее смерть человеку.
Все эти вещи, конечно, взращаются многообразно
Силой великого множества телец первичных из почвы,
Так как земля их содержит в смешении или отдельно.
Если светильник, недавно загашенный, копотью острой
Ноздри людей поражает, то в сон их она повергает,
Падать и пену пускать заставляя, как будто в болезни.
А от бобровой струи может женщина чувства лишиться.
Если во время кровей она нюхает это снадобье,
С рук ее нежных работа изящная вдруг выпадает.
Многое, кроме того, отягчает суставы и члены
И даже душу подчас в самых недрах ее расслабляет.
И наконец если в жарких купальнях ты медлишь и, сытый,
В ванне горячей бываешь, то очень свободно ты можешь
Тут в этой самой горячей воде обрести свою гибель.
Углей тяжелый угар и их запах легко проникают
В мозг человека, который воды перед этим не выпил,
Если же чад этот распространяется резче по дому,
Запах угара смертельный удар наносить даже может.
Разве не видишь, что в самой земле зарождается сера?
Что испускает смола земляная противный свой запах?
Там, где железом в земле разрываются скрытые ходы,
Там, где лежат в глубине серебра или золота жилы,
Сколько тяжелого запаха снизу рудник выдыхает!
Сколько напасти тот золотоносный металл испускает!
Как искажает он лица! какую дает им окраску!
Разве не видишь, не слышишь ты, как преждевременно гибнут
Люди, которых великая власть вынуждает к работе
Этой тяжелой, как малы в них жизненной силы запасы?
Стало быть, все испаренъя такие земля выдыхает
И испускает наружу в открытое, вольное небо.
Так и Авернские страны должны подвергать всех пернатых
Силе погибельной, что из земли подымается в воздух
И отравляет его в небесах на известном пространстве.
Как только птица в местах этих крылья свои распускает,
Сразу она цепенеет, объятая скрытой отравой,
Так что из мест, испареньем отравленных, падает наземь.
Раз же свалилась она; та же самая сила отравы
Жизни остатки последние всюду из членов уносит.
Так как сперва испарения будто бы птиц одуряют;
Только потом, когда птицы упали уж в самый источник
Этой отравы, они окончательно дух испускают
Вследствие скопищ обильных таких вредоносных влияний.
Может быть также, что сила та и испаренья Аверна
Воздух весь между землею и птицами прочь разгоняют,
Так что пространство почти остается пустым в этом месте.
Со стороны какой-либо сюда прилетевшие птицы
Тотчас с напрасным усердием крыльями бьют, и усилья
Всякие их то тому, то другому крылу изменяют.
Так как не могут они опереться и виснуть на крыльях,
То заставляет природа от тяжести падать на землю —
И сквозь пространство пустое почти, с высоты устремляясь,
Душу свою рассевают они чрез отверстья все тела.

Влага в колодцах, затем холоднее становится летом,

Ибо земля от тепла разрежается, так что зачатки
Жара, какие находятся в ней, удаляются в воздух.
А потому чем сильнее земля распаляется зноем,
Тем холоднее бывает вода, коей почва обильна.
От холодов же земля, уплотняясь, сседается сильно
И застывает как будто. При сжатии этом в колодцы
Жар вытесняется тот, что в земле образуется самой.

Есть возле храма Аммона источник, который бывает

Холоден днем и становится теплым во время ночное.
Сильно дивятся источнику этому люди и мыслят,
Что нагревается наскоро снизу он светилом палящим
Тою порой, когда ночь укрывает потемками землю.
Но рассуждения их чрезвычайно далеки от правды
Вот почему. Если солнце открытую влаги поверхность
Не в состоянии сверху нагреть никакими судьбами
Даже при зное, которым оно в высоте обладает,
Как бы могло оно снизу сквозь плотное тело земли всей
Воду нагреть и горячих паров своих зной сообщить ей?
Солнце чрез стены строения даже едва в состояньи
Путь проложить теплоте при посредстве лучей раскаленных.

Что за причина тогда? Без сомнения, этот источник

Более рыхлой землей окружен, чем земля остальная;
Много к тому же в ней огненных телец поблизости влаги.
Здесь, когда ночь росотворные тени на землю свергает,
Тотчас земля холодеет внутри и сжимает состав свой.
Вследствие этого почва, как будто в руке ее сжали,
Тельца огня все, какие в ней есть, вытесняет в источник,
Делая влагу тем теплою для осязанья и вкуса.
После того, когда солнца лучи растворяют там почву
И разрежают притом, теплым паром ее заливая,
Снова зачатки огня возвращаются в прежнее место,
И из воды отступает ее теплота снова в землю.
Вот потому среди дня тот источник бывает прохладен.
Действию солнца лучей подвергается влага к тому же,
И при трепещущем свете их влага редеет от жара,
И выпускает она потому тепловые зачатки,
Кои содержит в себе. Так порою мороз выпускает
То, что содержит, и, связи ослабив все, лед растопляет.
Кроме того, существует холодный источник, над коим
Пакля огнем загорается, пламени там захвативши.
Факелы там начинают светиться, в воде зажигаясь
И уплывая туда, куда гонит движение ветра.
Неудивительно это. В воде очень много зачатков
Пара, притом из земной глубины поднимаются кверху
Тельца огни и должны проходить через весь тот источник.
Сразу они выделяться должны, улетучиться в воздух;
Все ж не настолько их много, чтоб мог нагреваться источник.
Некая сила притом заставляет известные тельца
Вон вырываться чрез воду и сверху скопляться. Источник
В море Арадском такой существует со сладкой водою.
Он вытекает, соленую влагу кругом разгоняя.
Есть и другие на свете места, где поверхность морская
Может полезною быть моряку, истомленному жаждой,
Так как там сладкие воды текут среди влаги соленой.
Стало быть, могут таким же путем чрез источник прорваться
Тельца огня и поверх него паклю наполнить; когда же
Много скопляется их или в факел они попадают,
То они сразу легко загораются, ибо немало
Огненных телец скрывается в факеле самом и в пакле.
Не замечаешь ли, что если к лампе, светящей средь ночи,
Ты приближаешь фитиль, незадолго пред этим погасший,
То зажигается раньше фитиль, чем к огню прикоснуться?
То же и в факелах. Многие вещи в соседстве с огнями
Раньше гореть начинают, чем эти огни к ним коснутся.
Стало быть, то же бывает в источнике том, надо думать.

Мне остается сказать, по какому закону природы

То происходит, что камень притягивать может железо.
Камень же этот по имени месторожденья магнитом
Назван был греками, так как он найден в пределах Магнетов.
Люди весьма удивляются камню такому. Он часто
Цепь представляет из звеньев, держащихся сами собою.
Можешь увидеть ты пять таких звеньев, порой даже больше.
Распределенные рядом, качаясь от легкого ветра,
Звенья такие свисают одно под другим, прилепившись.
Звено одно от другого всю силу и цепкость приемлет.
Вот как здесь действует этого камня текучая сила.

Установить нужно многое в этого рода вопросах,

Прежде чем до настоящей причины добраться ты сможешь,
И подходить к ней окольными, длинными надо путями.
Так что прошу: напряги тем сильнее свой слух и вниманье!
Прежде всего от любого предмета, какой мы встречаем,
Вечно должны истекать, отлетать, рассеваться повсюду
Тельца, которые режут глаза нам и трогают зренье.
Запахи также всегда от известных вещей истекают;
Холод от рек истекает, от солнца – тепло, а от моря —
Соли приток, разъедающий жадно прибрежные зданья;
И непрестанно по воздуху разные звуки несутся.
В рот наконец попадает нам жидкость соленого вкуса,
Если мы бродим поблизости моря; когда же порою
Смотрим мы, как растирают полынь, то мы чувствуем горечь.
Вот до чего от вещей всяких нечто всегда истекает,
Носится и рассевается всюду по всем направленьям.
Ни замедленья, ни отдыха нет истечениям этим,
Так как ведь чувствуем мы постепенно, не переставая.
(Видеть, и нюхать предметы, и чувствовать звуки мы можем.)

Я повторяю и напоминаю, что вещи имеют

Пористый некий состав, – в песне первой я выяснил это, —
Так как особенно важно нам сведенье это в вопросах,
К коим теперь приступить я намерен, хотя оно важно
Также в других отношениях. Надо признать, что на свете
Нет ничего, где б тела с пустотой не являлись в смешеньи.
Прежде всего здесь бывает, что верхние камни в пещерах
Влагой потеют, и капли воды, протекая, сочатся.
Так же сочится и пот отовсюду из нашего тела;
Волосы и борода на известных местах вырастают;
Пища проходит по жилам во все, в нас растит и питает
Вплоть до ногтей и до крайних конечностей нашего тела.
Мы ощущаем, что через металлы тепло или холод
Могут проникнуть; мы видим, что также они проникают
Чрез серебро или злато, когда полный кубок мы держим.
Далее, голос сквозь замки закрытых домов проникает.
Запахи, холод и жар от огня точно так же проходят.
Пламени жар наконец сплошь и рядом пронизывать может
Панцирь железный, кругом облегающий тело у галла.
Сила болезни снаружи внедряется в нас отовсюду;
А непогоды, возникшие здесь, на земле и на море,
Осуществляют везде свое право: на землю и море.
Стало быть, нет ничего, в чем бы не было пористо тело.

Надо прибавить, что тельца, которые всюду от каждой

Вещи исходят, не все одинаким наделены свойством
И что к вещам они разным относятся не одинако.
Солнце – начать с того – сушит и делает твердою землю,
Между тем лед растопляет оно и всегда побуждает
К таянью снег, высоко взгроможденный на горных вершинах.
Далее, воск размягчается, если в тепле побывает.
Жидкой становится медь от огня, растопляется злато,
Между тем мясо и кожа, свернувшись, сжимаются плотно.
Влага железу каленому твердость дает, в то же время
Мясо и кожу мягчит; теплота же их делает тверже.
Зелень маслин столь пленяет козлов бородатых, как будто
Нектаром смазана или амброзия в ней истекает,
А для людей ничего нет противнее зелени этой.
От майорана свинья наконец убегает, боится
Мази его, так как острый он яд для щетинистых тварей,
А между тем у людей подкрепляет он, видимо, силы.
Грязь же, напротив, для нас представляется очень противной,
Между тем в ней себе свиньи находят большую приятность
И ненасытно валяются там, погружаясь всем телом.
Прежде чем я приступлю к рассужденью о самом предмете,
Мне остается сказать то, что нужно к его разъясненью.
Много отверстий во всяких вещах существует, при этом
Наделены те отверстья должны быть различной природой,
И из них каждому разные ходы и свойства присущи.
Свойственны разнообразные чувства созданьям живущим,
И проявляет себя в своей области каждое чувство.
В место одно проникают, как видим мы, звуки; в другое —
Вкусы от соков, в иное же – разные запахи гари.
Дальше. Одно вещество проникает сквозь камни, другое —
Только сквозь дерево. Сквозь серебро или золото может
Третье пройти, а иное пройти сквозь стекло даже может.
Тут теплота пропускается, там пропускается образ,
И вещества здесь одни проникают быстрей, чем другие.
Ясно теперь, что к тому вынуждает природа всех ходов,
Черезвычайно различных, как несколько выше сказал я,
В силу несходства состава вещей и различия в тканях.
Раз подтверждаются предположения наши такие,
Раз они прочно поставлены и подготовлены верно,
Все остальное легко объяснить и открыть ту причину,
В силу которой железо притянуто может быть камнем.
Прежде всего непременно от камня того истекает
Телец первичных порыв, разгоняющий силой ударов
Воздуха столб, расположенный между железом и камнем.
Как только это пространство пустеет и место в средине
Опорожняется, тотчас первичные тельца железа
Внутрь пустоты той врываются вместе, притом происходит,
Что вслед за ними кольцо само тащится в целом составе.
Нет в мире вещи другой, состоящей из телец первичных,
Где бы частицы держалися крепче взаимною связью,
Нежели в твердом железе, внушающем ужас холодный.
Значит, как прежде сказал я, тем менее нужно дивиться,
Если частицам железа нельзя в пустоту устремляться
Кучей большой без того, чтоб кольцо не тянулось за ними.
Так и бывает. Кольцо приближается к камню, доколе
Не подойдет здесь вплотную, связуясь невидимой связью.
Это бывает всегда так; и, где бы ни образовалось
Место пустое в том случае – по сторонам или сверху, —
Свойственно тельцам всегда в пустоту по соседству стремиться.
Так как с другой стороны их толкает напор; а иначе
Собственной волей они не могли бы подняться на воздух.
Вот еще, ради чего это может тем больше случиться,
Помощь какая способствует этим вещам и движенью:
Как только перед кольцом у поверхности воздух редеет
И оттого расширяется больше пустое пространство,
Тотчас случается, что позади находящийся воздух
Сзади подталкивать будто и двигать вперед начинает.
Каждую вещь покрывает ударами воздух окрестный,
Но в этом случае воздух толкает железо в одном лишь
Том направленьи, куда его та пустота увлекает.
Воздух, помянутый мною, чрез частые поры железа
Внутрь проникая тончайшим путем в наимельчайшие части,
Гонит, толкает, как ветер толкает под парусом судно.
Всякие вещи должны наконец содержать в себе воздух,
Ибо из пористых тел состоят они все и при этом
Воздух все вещи coбой окружает и их облекает.
Стало быть, воздух, который скрывается в недрах железа,
Вечно колеблется тут в возбужденном движеньи, а также
Это кольцо, без сомненья, внутри беспокоит толчками,
Так что оно подвигается тоже, куда устремляет
Воздух, куда увлекает его к пустоте тяготенье.
Также бывает, что попеременно порода железа
Может от камня отскакивать или к нему привлекаться.
Также и то наблюдал я, как прыгают в медном сосуде
Самофракийские кольца железные или опилки
В случае, если под этим сосудом есть камень магнитный.
Вот для чего убежать от него они, видимо, жаждут!
Медь, находясь в середине²⁸, приводит здесь все в беспорядок
В силу того, несомненно, что токи от меди сначала
Овладевают путями открытыми всеми в железе.
После того, когда поры в железе полны совершенно,
Токи несутся магнитные, но им нельзя уж проникнуть;
Стало быть, камень магнитный своим истеченьем толкает
Эти опилки железные и от себя отгоняет,
Если чрез медь он идет, а без меди он их поглощает.
В этом явлении остерегись удивляться, что токи
Камня-магнита влиять на другие тела неспособны.
Вещи одни, как то золото, слишком устойчивы в силу
Тяжести их, а другие составом неплотны, и токи,
Не задевая их, не вызывая движенья, проходят.
К этому роду материю дерева можно причислить.
Среднее место меж тем и другим занимает железо.
Если ж в себя оно некие тельца от меди приемлет,
То от себя его токи магнитного камня толкают.

Все же явление это не так далеко уж от прочих

Всяких явлений. Могу я напомнить немало предметов
Этого рода, которые так тяготеют друг к другу.
Камни, к примеру, ты видишь скрепленные только известкой;
Дерево клеем бычачьим столь прочно связуется вместе,
Что от изъяна в слоеньи скорее столы могут треснуть.
Нежели может ослабнуть скрепленье бычачьего клея.
Винные жидкости могут свободно смешаться с водою,
Смолы же тяжкие или же легкие масла не могут.
Краска пурпурная раковин соединяется плотно
С тканью льняною, и ты никогда не отмоешь ту краску,
Как бы ты ткань обновить ни старался потоком Нептуна.
Даже хотя б океан на нее свои волны все вылил.
Вещь не одна только золото с золотом соединяет,
С медью же медь только белый свинец воедино скрепляет.
Мало ль вещей еще можно найти? Но к чему то послужит?
Ни для тебя не нужны извороты длиннейшие вовсе,
Ни также мне не годится столь много усердия тратить.
Но остается мне многое в кратких словах обобщить здесь.
Если два тела друг с другом встречаются, так что при этом
Выпуклость в теле одном пустоте соответствует, сущей
В теле другом, то меж ними прочнейшая связь возникает.
Связь такова здесь, как будто крючки, зацепившись за петли.
Держатся между собой в сочетаньи известном, какое
Можем увидеть мы между железом и камнем магнитным.

Ныне скажу, отчего происходят болезни; откуда

Недугоносные силы способны столь быстро навеять
Гибельный, смертный удел на стада и на род человека.
Как я сказал уже раньше, зачатки вещей всевозможных
В мире бывают. Одни из них жизни способствуют нашей,
Наоборот же – другие несут нам болезнь и погибель.
В случае том, когда эти последние, массой скопившись,
Своды небес замутят, то становится воздух заразным.
Сила болезней различных и всякой заразы несется
Или извне, как летят облака и туманы по небу.
Или нередко, сама от себя возникая из почвы,
Вдруг поднимается там, где земля в состоянье гниенья
Приведена черезмерною влагой и действием солнца.

Разве не видишь ты, что перемены воды или неба

Вредны тому, кто пришел издалека, из отчего дома,
Так как ему совершенно здесь не соответствует воздух?
Надо представить, сколь разнится сильно британское небо
С небом Египта, в котором колеблется ось мировая:
Или сколь разнится небо понтийское с небом Гадеса,
Или же с небом людей, почерневших от жгучего зноя,
Разное видим мы по четырем направлениям света:
Ветры из стран четырех и четыре деления неба.
Также наружность и цвет у людей различаются очень,
И удручается каждое племя особой болезнью.
Так, есть болезнь вблизи Нила, по имени элефантиазис;
В среднем Египте она возникает; нигде в другом месте;
В Аттике ноги хворают, глаза же – в пределах Ахеи.
Так что для различных частей или членов всегда одна местность
Больше вредна, чем другая: так действует воздух различный.
А потому, если небо, которое нам не подходит,
Вдруг всколыхнется и воздух, нам вредный, начнет расползаться,
То постепенно ползет он подобно туманам и тучам,
Все возмущая кругом и повсюду внося измененье.
К нашему небу дойдя, этот воздух его изменяет
И его делает сходным с собой, a для нас непривычным.
Яд этот, быстро возникший, с заразой, развившейся внове,
Падает в воды, и в самые даже плоды проникает
Или же в пищу другую людей, или корм для животных.
А иногда остается зараза та в воздухе самом;
Так что, когда мы вдыхаем в себя этот смешанный воздух,
Необходимо должна пробираться болезнь в жилу, в тело.
Вследствие той же причины чума на быков нападает,
И постигает недуг всяких блеющих тварей ленивых.

Вовсе не важно, приходим ли сами мы в местности, кои

Вредны для нас, и меняем ли сами покров небосвода,
Или, напротив, природа несет нездоровый к нам воздух
И образует что-либо, несродное нашим привычкам
И повредить нам могущее быстрым своим появленьем.
Некогда в силу причин тех болезни и воздух заразный
Предали гибели все поселения в царстве Кекропса,
Опустошили дороги, похитили в городе граждан.
Мор, перенесенный из серединных пределов Египта,
Через моря, через иного воздушных пространств пролетевши,
Тяжестью всей своей лег на народ Пандиона, за этим
Толпами стали валиться там жертвы болезни и смерти.

В самом начале болящие жар в голове ощущали;

Оба их глаза, наполнившись кровью, огнями сверкали.
После того почерневшая кровь извергалась из горла.
Голосовые пути же от язв становилися уже,
Истолкователь же мысли – язык, истекая весь кровью,
Ослабевал, становился тяжелым, шершавым на ощупь.
Сила болезни затем чрез отверстие рта наполняла
Недра груди и скоплялась в самом недугующем сердце,
Так что поистине связи все с жизнью в то время слабели.
Вместе с дыханием рот испускал отвратительный запах
Тот, что обычно исходит от брошенных трупов гниющих.
Тою порою все силы души, да и целое тело,
Ослабевали, уже находясь на пороге кончины.
Спутником вечно несменным таких нестерпимых страданий
Был здесь томительный ужас и плач впромежутку со стоном.
Ночью и днем нападавшие приступы частой икоты
Жилы больных сокращали упорно и члены сводили,
Уж без того истомленные, их расслабляя все больше.
Впрочем, заметить нельзя было здесь, чтобы чье-либо тело
Разгорячалося жаром чрезмерным у верхних покровов;
Тело на ощупь руки только теплым казалось скорее
И покрасневшим повсюду, как то при ожогах бывает.
(И как бывает, когда растекается в членах гангрена.)
Между тем внутренность вся до костей в человеке пылала.
Пламя как будто в печи изнутри пожирало желудок;
Не было вещи на свете столь легкой и тонкой, чтоб пользу
Членам принесть в этом случае. Часто больные на ветер
Или на холод страдавшие члены свои выставляли,
Или же, к рекам сбегаясь, кидались нагими в их волны.
Было немало людей, что с зияющим ртом подходили
К водам колодцев и в их глубину с высоты низвергались.
Неутолимая, жгучая жажда притом иссушала их тело,
Так что ничтожной водицей считались дожди проливные.
Не было отдыха бедствиям тем. В истомленьи валялись
Долу тела; врачеванье меж тем лепетало во страхе,
Так как больные, принявшие столько страдания раньше,
Все же вращали глазами, лишенными сна совершенно.
Кроме того, много признаков смерти еще подавалось:
Дух приходил в замешательство вследствие горя и страха,
Хмурились брови, а взгляд становился свирепым и острым.
Далее, слух потревоженный полон был звуков, дыханье
Вдруг становилось то частым, то редким и очень тяжелым;
Потная влага, лоснясь, потекать начинала по шее;
Оскудевая, слюна становилась соленою, жидкой,
Цвета шафранного, трудно из уст выделяемой, с кашлем.
Холод не медлил сводить жилы рук и подергивать члены
И от конечностей мог проникать постепенно все выше.
И наконец с наступленьем последнего часа сжимались
Ноздри слегка, обострялась конечность передняя носа;
После впадали глаза, и впадали виски; холодела
Жесткая кожа, зияли уста, и чело напрягалось,
Несколько позже затем коченели умершие члены,
Так на восьмом восхожденьи лучистого солнца, порою
И на девятом, больной расставался с светильником жизни.

Тот же, кому удавалося пагубы смертной избегнуть,

Все же впоследствии должен был ждать разложенья и смерти
С мерзкими язвами в теле и с черным поносом желудка.
А иногда у него с головною мучительной болью
Много испорченной крови из вздутых ноздрей выходило;
Из человека все силы, и все вещество вытекали.
После того, как скопление острое крови нечистой
Прочь изливалось, болезнь уходила в суставы и жилы,
Даже порой уходила она в детородные части.
И, пораженные страхом тяжелым на смертном пороге,
Многие жили, оружьем лишив себя члена мужского.
Были такие подчас, что без рук и без ног оставались
Все же в живых, а другие отчасти лишалися зренья.
Вот с какой силой тогда нападал на них страх перед смертью!
А на иных находило к тому же такое забвенье
Прошлых событий, что сами себя узнавать не умели.

Тел на земле тогда много лежало одно сверх другого

Без погребенья, но все же и птицы и хищные звери
Прочь уходили далеко, чтоб острого смрада избегнуть,
Или, отведавши тел, с приближением смерти слабели.
Впрочем, в ту местность и птица тогда ни одна не являлась
Даже случайно; суровое хищников племя из леса
Не выходило. Но много зверей от болезни той чахло
И издыхало; особенно верное племя собачье
Душу с мученьем везде отдавало, упав на дорогах,
Так как заразная сила из членов их жизнь исторгала.
Но для спасения не было общего средства известно.
То, что подчас одному помогало с живительным вздохом
Воздух устами впивать и увидеть опять небосводы,
Гибельно было и верную смерть причиняло другому.

В этих событьях одно вызывало великую жалость,

Именно то, что когда себя кто-нибудь видел объятым
Страшной болезнью, то к смерти считал уж себя осужденным.
Изнемогая душевно, лежал он с тоскою на сердце
И испускал он дыханье, увидев обряд погребальный.

Ни на мгновение не прекращала зараза болезни

От одного заболевшего передаваться другому,
Будто бы в стаде рогатых быков и овец шерстоносных.
Вот еще что прибавляло одно погребенье к другому.

Тот, кто из жадности к жизни чрезмерной, и страха пред смертью

Сродников даже больных навещать избегал и боялся,
Позже немного казнился постыдною, скверною смертью,
Кинутый всеми, без помощи, при равнодушии общем.
Тот же, кто помощь готов был подать, погибал от заразы
И от работы, к которой его побуждали и совесть
И умоляющий голос в смешении с жалобным стоном.
Лучших людей постигала вот этого рода кончина.
Без провожатых, наспех погребенья обряды свершались.
Каждый в народе свершал погребение собственных близких
И возвращался назад, удрученный слезами и грустью.
Большую часть после этого горе в постель повергало;
И невозможно найти человека, которого слезы,
Смерть и болезнь не коснулись бы в то злополучное время.
Кроме того, и пастух, и хозяин рогатой скотины,
Также и сам управитель дородной сохи искривленной
Изнемогали, валялись в домах своих, сбитые в кучу,
И становились добычею смерти от бедности или болезни.
Мог бы тогда ты увидеть детей бездыханных, лежащих
На бездыханных же трупах родителей, или, напротив,
Видеть детей, над отцом или матерью дух отдающих.
Было не малой бедой также то, что с полей всех окрестных
В город стекались большою толпой поселяне больные
И собиралися в нем отовсюду из мест зараженных.
Зданья закрытые, площади теми людьми наполнялись.
При тесноте этой кучами смерть громоздила здесь трупы.
Многие люди, томимые жаждой, на улицах всюду
С корчами в теле лежали, ко влаге фонтанов прильнувши.
Но черезмерная сладость воды им спирала дыханье.
Там или сям в многолюдных местах и на улицах шумных
Ты увидал бы, как члены у тел уж почти бездыханных
Гибли в ужасной грязи и покрытые рубищем рваным.
Сверху костей у людей тех болталась лишь кожа, и та уж
Вся почти в язвах гниющих, покрытая слоями грязи.

Смерть наконец наполняла скоплением тел бездыханных

Храмы святые богов. Небожителей светлые домы
Вдруг оказалися обремененными грудою трупов
Там, где хранители дали убежище пришлому люду.
Ибо религия или святыни ценились не много,
Преобладало же всюду тогда настоящее горе.

В городе не соблюдался тот прежний обряд погребенья,

С коим народ этот в землю привык хоронить своих мертвых.
Все трепетало в смущеньи глубоком, и каждый в печали
Сам хоронил своих близких, как средства ему позволяли.
Многое тут вызывалось нуждою и силой внезапной.
Так сплошь и рядом иные с великими криками клали
Единокровных своих на костры для людей посторонних
И зажигали костры эти, предпочитая сражаться
До крови часто, чем без погребения трупы оставить.