О прожитом с иронией. Часть I

– Ну и отлично, Юра, давайте домой, там в нашем подвале порядок наведете и свободны. Да, старшему дома, да ты его знаешь, Василию Поликарповичу, подсобите немного – и гулять. Вперед, бойцы.

Вперед так вперед. Трамвайчик быстро нас доставил к Юркиному дому, и вот мы уже изучаем объект. Честно говоря, в мыслях я представлял себе подвал – сооружение эдак два на два, как у моих родителей. Но здесь размеры подвала, если так можно назвать большую просторную комнату в цокольном этаже дома, поражали воображение и несколько смущали. Дел тут было невпроворот.

Теперь до меня дошла причина молчания Юрика в папанином кабинете. Знал ведь дружок мой размеры своего подвальчика, знал. Но ничего, я оптимист по натуре, прорвемся.

Мы, сэкономив время на митинг, немедленно приступили к работе. Мусор влево, пустые бутылки в ящики и к двери. Вправо мелочь всякая, что может сгодиться для дома. Через час все было рассортировано, а это уже полдела. Передохнули, водички хлебнули и поволокли мусор во двор. А здесь… народу полон двор, все что-то таскают, вносят и выносят, метут, скребут, ну и так далее. Вроде некое броуновское движение, но, если присмотреться, система, в общем-то, здесь была. Руководил всем тот самый Василий Поликарпович, и спецом не надо быть, чтобы понять – именно он здесь распорядитель. Зычный голос, старая офицерская фуражка на голове, китель без погон нараспашку и сапоги, разумеется. Именно он и руководил здесь битвой за чистоту и коммунистический порядок в доме.

– Куда понесли, – это Поликарпыч нам с другом, – куда?! Вон контейнер, к нему и несите. Юрий, как закончите в подвале, ко мне сразу, ясно?

Что тут неясно, сговорились они все тут, решили за просто так на курсантских горбах навести во дворе чистоту. Я покосился на Юрчика, а тот молчит, как рыба об лед. Ну ладно, может, повезет, прорвемся.

Через тридцать минут мы, уже порядком подустав, сдавали пустые бутылки в пункте приема тары, благо хоть недалече он был. Деньги за тару как боевой трофей мы отложили на пиво. Бегом к дому. Опять в подвал, последние штрихи, и вот вроде все, есть еще время на отдых.

– Юр, а Юр, может, как-нибудь проскользнем мимо этого Поликарпыча, как ты думаешь, а?

– Да я бы не прочь, но батяня съест, сам понимаешь, ослушаться его нельзя.

– Да я понимаю, но и погулять охота. Давай знаешь что, если его наверху нет, смоемся сразу, вроде как искали его, искали, а его нет нигде.

– Давай, где наша не пропадала.

Наша пропала с ходу. Василий Поликарпович как дежурил у выхода. И так обрадовался, улыбается весь, доволен.

– Ну, голубки вы мои, где же вы так долго пропадали, я уж заждался.

Задумка не удалась. Пришлось нам в обнимку с тачкой и лопатами от первого подъезда и до четвертого грузить мусор и свозить его к контейнерной площадке, А куч этих было восемь, на каждую по три тачки, это значит двадцать четыре рейса по десятку минут на каждый, итого четыре часа ударного труда.

Но надежда, как известно, умирает последней. Было всего два часа дня, значит, к шести можно вполне справиться с задачей.

Итак, исходное – пустой желудок, четырнадцать рублей с полтиной за сданные бутылки в кармане, страстное желание прогуляться по тихим улочкам Риги и посидеть в кафешке. О девчонках мы уже и не помышляли, сил не оставалось. Но пивком размяться – это, так сказать, вполне было реально.

Второе дыхание открылось уже после третьего рейса, после двенадцатого мы решили передохнуть и пару минут перекурить.

– Сань, слышь, а Сань, что-то я не понял, кучто опять восемь, мы что же, не работали, а?

Действительно, восемь, даже нет, уже девять. Откуда же они берутся?

А Поликарпыч тут как тут:

– Ну что, братки, присели, давай, давай, вперед, пошевеливайтесь, может, время останется прогуляться.

– Дядя Вася, – заканючил Юрка, – ну смотри, сколько тут мусора, как мы его весь перенесем, тем более что кучи растут и растут.

– А я что, вам не говорил, мусорить не надо, иль ты думаешь, что все это из соседних домов пришло, а? Давайте шевелитесь, а то Акимычу пожалуюсь. Вперед, огольцы, вперед.

Услыхав отцово имя, Юрка, да и я с ним сорвались с места, все же Николая Акимовича мы уважали.

Где-то часам к девяти вечера мусор мы победили. Цена этой победы была правда, очень уж велика. Желудок сводило от голода, мышцы болели, на руках мозоли, одежда вся промокла от пота. Но до ближайшего кафе мы все же планировали добежать. И надо же, опять этот Поликарпыч, чтоб ему пусто было.

– Юра, осталось еще забор щетками подмарафетить, и гуляй не хочу.

Гулять мы уже действительно не то что не хотели, а просто не могли, и ослушаться грозного Поликарпыча было боязно. Одним словом, ровно к двадцати трем часам мы уже в изнеможении, с любовью и нежностью вспоминая свою родную кровать в казарме, пришли к Юрке домой. Мама его накормила нас фирменными домашними пельменями, и минут через десять мы уже спали мертвецким сном тружеников, достойно отработавших свою коммунистическую смену на субботнике. Сновидений не было.

Часов в восемь утра нас разбудил Николай Акимович.