О психологии западных и восточных религий (сборник)

969 Поневоле приходится задаваться вопросом, как доказать то, что объявляется закономерностью. Вынужден разочаровать читателя: подобное доказательство крайне затруднительно, если вообще возможно (последнее условие лично мне видится неуместным). С рационалистической точки зрения это утверждение выглядит полной катастрофой, и я ожидаю упреков в том, что позволил себе необдуманное заявление по поводу регулярности соответствия жизненных ситуаций и гексаграмм. На самом деле я бы и сам предъявил себе этот упрек, не ведай я по своему практическому опыту, как трудно — поистине невозможно — доказать что-либо в определенных психологических ситуациях. Сталкиваясь с несколько более сложными, чем обычно, обстоятельствами повседневной жизни, мы улаживаем конфликты с опорой на свои воззрения, чувства, аффекты, интуицию, убеждения и пр., то есть на то «научное» доказательство оправданности или даже пригодности, чего попросту невозможно; тем не менее все заинтересованные лица могут остаться довольными исходом. Как правило, встречающиеся в практике психологические ситуации настолько запутаны, что их удовлетворительное — с «научных» позиций — изучение и описание вряд ли вообразимо. Разве что можно говорить о вероятности того или иного исхода, да и то лишь тогда, когда заинтересованные лица проявляют предельную честность и готовы действовать добросовестно. Здесь, разумеется, хочется спросить, бываем ли мы абсолютно честны или абсолютно добросовестны? Мы стремимся к честности и добросовестности лишь до той отметки, до которой позволяет дойти наше сознание. А воображение на бессознательном уровне ускользает от нашего внимания, ибо сознание может сколько угодно считать себя честным и добросовестным, но бессознательное гораздо лучше знает, что наши мнимые честность и добросовестность лишь суть фасад, прикрывающий нечто противоположное. При наличии бессознательного никакой человек и никакая психологическая ситуация не могут быть описаны и осмыслены целиком, следовательно, какие-либо достоверные доказательства в принципе отсутствуют. Да, отдельные, строго определенные явления все-таки возможно доказать статистически (в качестве вероятностей) на основе огромного эмпирического материала[911]. Однако в индивидуальных, уникальных, в высшей степени сложных психологических ситуациях доказывать, в общем-то, нечего, ведь в соответствии со своей природой они не содержат в себе ничего такого, что годилось бы для экспериментальной проверки. К этим уникальным, невоспроизводимым ситуациям принадлежит и оракул «И-цзин». Как и во всех подобных случаях, многое зависит от того, видится ли нечто возможным или невозможным. Если, например, кто-то после долгих раздумий принимает решение исполнить задуманное, но внезапно осознает, что этим шагом он затронет интересы других людей, а потому в некоторой растерянности хочет посоветоваться с оракулом, то совсем не исключено, что среди прочих он получит следующий ответ (гексаграмма 41):

Обладателю правды — изначальное счастье.
Хулы не будет.
Возможна стойкость.
Благоприятно иметь, куда выступить[912].

970 Вряд ли возможно доказать, что это высказывание, пусть оно в целом соответствует вопросу, имеет что-то общее с психологической ситуацией спрашивающего. Человек либо дивится тому, насколько значение гексаграммы близко его жизненной ситуации, либо попросту отвергает эту мнимую согласованность как смехотворную случайность — либо вообще откажется признавать такую согласованность. В первом случае он, пожалуй, продолжит чтение текста и узнает, что

Разобравшись в деле, убавь то, что должно
быть убавлено…
Прибавь к тому, чего не убавляешь.

971 Быть может, он признает мудрость этого совета — или останется равнодушным к нему, сочтя, что совет не имеет подтверждения. Если выберет первое, он обнаружит, что тут нет и не может быть никакой случайности, а если второе, той поймет, что случайность допускается — или что она, в конце концов, лишена всякого значения. Так или иначе, доказывать здесь нечего. Потому-то я взялся писать это предисловие, обращаясь к тем, кто склонен проявлять некоторое доверие к этой своеобразной процедуре.