О Пушкине: Страницы жизни поэта. Воспоминания современников

У М. П. Погодина было нечто вроде литературного вечера. От своих многочисленных занятий Погодин хотел на несколько часов оторваться и посвятить эти часы воспоминаниям о Пушкине. Такова была собственно цель собрания. Приглашены были издатель Пушкина, П. В. Анненков, которому именно Погодин хотел доставить случай узнать что-нибудь новое о покойном, ближайший друг последнего Нащокин, далее один из позднейших лицеистов Мей, я и ещё кое-кто, в том числе Г. Эраст Благонравов, который в начале вечера читал свою статью на Петербургские журналы — нечто талантливое, но несколько тривиальное.— Погодин, кажется, не достиг своей цели. Хотя и много было говорено о Пушкине, но мало нового, дело шло как-то вяло. Вот всё, что мною было узнано там. Нащокин и другие сообщили свои догадки о лицах, к которым есть обращения в стихотворении: 19 октября 1825 г. (т. III, стр. 16)[729]: «Он не пришёл, кудрявый наш певец» относится к молодому товарищу Пушкина по Лицею, Корсакову, брату известного президента Академии Дондукова (прибавлено от жениной фамилии)-Корсакова, который по выходе из Лицея уехал в Италию и там умер[730].

Следующие за тем две строфы относятся к моряку, тоже товарищу Пушкина по Лицею — теперь Контр-Адмиралу Матюшкину.

Далее в 9-й строфе стихи:

«О . . . . . . .  мой . . . . . . . . . .
Ты усладил изгнанья день печальный.
Ты в день его Лицея превратил»,

по догадке Нащокина, должны относиться к Гревницу[731].

Следующая за тем строфа обращена к Горчакову, как говорил мне прежде и Шевырёв[732].

Дальнейшее обращение относится к Дельвигу.

Мой брат родной по музе, по судьбам — Вильгельм (Кюхельбекер).

В поэме: Домик в Коломне (т. II, стр. 340) есть одно обращение, относящееся к г-же Зуровой, которая прежде была за графом Страйновским, а урождённая Буткевич (сообщил Нащокин).

Ответ Ф. Т.[733] (Туманскому), т. III, 59. Здесь говорится[734] о г-же Паниной, урождённой Пушкиной, сестре г-жи Зубковой, в которую Пушкин был влюблён[735]. Стихотворение написано в Москве. Нащокин замечал Пушкину, что стих: «„Нет, не агат в глазах у ней“ может означать, что у неё нет на глазах бельм[736] .

То Dawe esqr. (стр. 72)» «Рисуй Олениной черты»[737], по словам Погодина*****.

Превосходное стихотворение, начинающееся: «Когда твои младые лета» (стр. 83), по словам Нащокина, обращено к теперешней графине Закревской[738].

Мадона, написанная рукою Пушкина в альбоме Юрья Никитича Бартенева, по общему отзыву, относится к Наталье Николаевне, жене поэта[739].

На стр. 121 третьего тома, послание к Ш..ву есть послание к известному князю Шаликову[740]. Приведу здесь другое стихотворение Пушкина, относящееся к тому же лицу, которое я слышал от покойного учителя Рязанской Гимназии H. Н. Титова (впоследствии Инспектора Владимирской Гимназии):

Князь Шаликов, газетчик наш печальной,
Елегии семье своей читал,
А казачок огарок сальной
Пред ним со трепетом держал.
Вдруг он заплакал, зарыдал.
«Вот вы с него пример берите, дуры!» —
Князь дочерям своим сказал.
«Почто, о милое дитя натуры,
Слезой наполнился твой взор?»
(А мальчик отвечал),
«Мне хочется на двор!»[741]

На стр. 123: вероятно, к Пущину, лицейскому товарищу[742].

На стр. 131: к Всеволожскому[743].

На стр. 136: к графу Самойлову (по свидетельству Нащокина)[744].

На стр. 138: к Чаадаеву[745].

На стр. 154: к Давыдову Александру Львовичу, одному из трёх братьев. В их семействе, в селе Каменке, Пушкин гащивал. Тот же Давыдов есть и Фальстаф, см. т. XI[746].

На стр. 156: к Языкову[747].

Череп к Дельвигу[748].

Подражания Корану посвящены П. А. Осиповой, соседке Пушкина по Псковской деревне (сообщил Погодин).

Окончание Пророка: (219)

Восстань, восстань, пророк России,
В позорны ризы облекись,
Иди, и с вервием вкруг шеи (выи?)
…явись (от Погодина, то же сообщил и Хомяков)[749]

.

Вот Олин, божия коровка,

Вот Каченовскнй, злой паук,
Вот и Свиньин, Российский жук.
Вот Глинка, чёрная мурашка,
Вот Раич, мелкая букашка (242)[750].