О Пушкине: Страницы жизни поэта. Воспоминания современников

«…Его, собственно говоря, следует считать главою научного пушкиноведения, основателем „науки о Пушкине“,— писал о Бартеневе Б. Л. Модзалевский.— Человек с большим научным и литературным образованием, с обширнейшими историческими и историко-литературными познаниями, с редкой склонностью к русской словесности и с благоговейной любовью к Пушкину,— он был первым русским учёным, который, спустя лишь десяток лет после смерти поэта, начал собирать материалы о нём и об его литературном наследии… Из таких записей составлялся ценнейший биографический и историко-литературный материал, предназначавшийся Бартеневым для дальнейшей обработки в форме связной, подробной биографии Пушкина»[40].

«Связной, подробной биографии Пушкина» П. И. Бартенев не создал. Но без того, что выполнил более чем за полвека этот «усердный работник», почитавший целью жизни, гражданским долгом своим собирание и изучение всего, что касается судьбы и творений любимого поэта, не пренебрегая любой «мелочью», никакая серьёзная биография Пушкина невозможна.

Труды его служили, служат и ещё долго будут служить первоисточником для исследователей, предметом увлекательного чтения для всех, кому дорога русская литература, кому дорог Пушкин.

А. Гордин

Биографические исследования и заметки

Род и детство Пушкина

В последней книжке «Москвитянина» за прошлый 1852 год, между материалами для истории русской словесности, которыми нередко украшается журнал этот, напечатана небольшая статья под заглавием: Для биографии Пушкина. Кому дорога память великого поэта, тот прочёл её, конечно, с живейшим любопытством. Она принадлежит Александру Юрьевичу Пушкину, родственнику покойного (со стороны матери). Хотя вся она состоит из подробностей, относящихся более к предкам и родственникам поэта, нежели к нему самому, но тем не уменьшается её занимательность и важность. Сам Пушкин дорожил древностью своего рода и самыми мелкими известиями о своих предках; и хотя это уважение проистекало, быть может, от особенных, частных обстоятельств, тем не менее оно многозначительно. Итак, нельзя не поблагодарить почтеннейшего Александра Юрьевича за сообщённые им сведения[41].

Сведения эти тем более дороги, что до сих пор в нашей литературе очень мало было говорено о роде Пушкиных. Всё, что мы о нём знаем, заключается почти исключительно в кратких заметках самого поэта и в немногих указаниях Бантыш-Каменского, который (замечу мимоходом) во втором томе своего «Словаря Достопамятных Людей» (изд. 1847 года) напечатал самую полную в настоящее время биографию Пушкина. Правда, родословная Пушкиных напечатана в известной «Родословной Книге», изданной в 1787 году в Москве, её можно найти также в «Родословной Книге», напечатанной недавно в десятой книжке «Временника» Общества Истории и Древностей, но это не более как исчисление собственных имён… К тому же эта родословная не идёт дальше конца XVII столетия.

Постараемся сказать несколько слов об этом предмете, более определительных.

Прежде всего представляется вопрос о древности рода Пушкиных, об этой древности, которою так дорожил незабвенный поэт. Пушкины происходят от прусского[42] выходца Радши, мужа честна, по выражению летописца[43]. Этот Радша выселился к нам в княжение св. Александра Невского. Но от него ведут свой род Пушкины вместе со многими другими родами; настоящий же предок их, от которого пошло их имя, был некто Григорий Пушка, потомок Радши, в шестом колене, как передают нам «родословцы». Когда жил этот Григорий Пушка и, следовательно, когда повелись на Руси Пушкины — положительно сказать трудно, потому что о Григории Пушке упоминается только в «родословцах» и нигде не говорится в других исторических памятниках. Мы можем, однако, с вероятностью поместить его в начале XV века и именно на основании следующих данных. В весьма любопытном счётном деле, или местническом споре Пушкина с Плещеевым[44], первый говорит, что «прадеда его не стало при Великом Князе Василии Ивановиче, тому больше ста лет». Спор происходил в 1627 году, следовательно, прадед спорщика жил около двадцатых годов XVI-го столетия, а этот прадед, по «родословцам», Иван, приходился правнуком Григорию Пушке, то есть происходил от него в третьем колене. Отсчитывая на три поколения сто лет, мы должны будем отнести Григория Пушку к началу XV века или к концу XIV-го. Это подтверждается ещё тем, что праправнуки Пушки, то есть четвёртое колено, служили, как замечено в родословной, новгородскому владыке Геннадию, а Геннадий жил в конце XV-го и в начале XVI-го века (†1505).

Итак, Пушкины пользуются почти пятисотлетнею давностью своего существования на Руси, и поэт справедливо, хотя с некоторым преувеличением, хвалился своим шестисотлетним дворянством.