О, Путник!

Я весело посмотрел в безмятежное небо, которое не сулило мне более никакой опасности.

— Как говорил Цицерон наш, Марк Туллий: «Всё достоинство добродетели — в действии». Вот так, и никак иначе! Вперёд и только вперёд! А, вообще, если быть честным до конца… Хочу я истребить этих долбанных монахов и пиратов по одной очень простой причине!

— И какова она, Выше Величество!? — одновременно воскликнули все мои соратники.

— Перекрывать поставки селёдки на Острова, это, конечно, самая большая глупость на свете! Непростительная глупость! Звизгун без селёдки, как секс без оргазма! А «Мундир-Фиш»? Как же без него? Но суть отнюдь не в селёдке!

— А в чём, Сир?!

— В завершённости! Именно в ней! Только она дарует истинный покой! — я грозно топнул ногой.

— Сир, ну с пиратами всё понятно, — осторожно произнёс БАРОН. — Без селёдки, конечно, никуда… Но причём тут Орден? Сколько монахов этих несчастных осталось-то в живых? В принципе, неплохие ребята, я с ними неоднократно общался. Как и мы, они ненавидят пиратов, вечно с ними сражались. Нас никогда не трогали. Мы всегда поддерживали дружеские и добрососедские отношения.

— А что это вы, Граф, так печётесь об этих монахах!? — с подозрением спросил я. — А кто давеча чуть не лишил нас победы с помощью своих пушек?! Ничего себе, неплохие ребята!

— Всё очень просто, Сир. Задурили Магистры им головы. Приказы надо выполнять, куда тут денешься при их-то железной дисциплине!? Предлагаю оставить Орден в покое, урок им дан. Всё-таки, Пираты и Посвящённые, — это, согласитесь, совершенно разные ипостаси! Зачем нам ещё терять людей? Ведь штурм их цитадели — это очень нелёгкое дело! А лучше всё решить мирным путём, подчинить Орден себе, и дело в шляпе!

— Я с вами не согласен. Рыцари пойдут под нож за компанию! Не надо было им связываться с этим морским сбродом. За такие ошибки следует платить! А кроме этого имеются у меня к их Верховному Магистру ряд вопросов, очень интересных вопросов, искренние ответы на которые куда легче получить под пытками, а не в результате переговоров и уговоров!

— Жаль, Сир, — опечалился БАРОН.

— Только так, Государь! — воскликнул ПОЭТ и глаза его воинственно сверкнули.

— Вы правы, Ваше Величество, — хищно улыбнулся ШЕВАЛЬЕ.

— Да, а ещё очень сильно соскучился я по одному своему закадычному другу. МАГИСТРОМ его зовут… — ухмыльнулся я.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Я жалею людей,

Я презираю людей.
Я отчаялся думать
О печалях этого мира
И в свою печаль погрузился.

Артиллерист был худ, высок, бледен и крайне печален. Я, БАРОН, ПОЭТ и ШЕВАЛЬЕ созерцали и изучали его долго, внимательно и угрюмо. Тяжёлое и сосредоточенное молчание нами искусственно и вполне оправданно затягивалось.

— И так! — я, наконец, прервал его сурово и решительно. — Кто вы такой, сударь?

Пленник ничего не ответил, насупился, ещё больше побледнел. Я встал, не торопясь, подошёл к нему вплотную, легко и весело похлопал по плечу.

— Расслабьтесь, дружище! С чего это вы так напряглись? Прошу к нашему, так сказать, шалашу. Давайте выпьем, закусим, а уж потом вдоволь и не торопясь побеседуем.

Артиллерист поглощал пищу жадно и быстро. Его скулы, заросшие рыжей щетиной, смешанной с сединой, двигались так интенсивно, что у меня на мгновение зарябило в глазах.

Я резко встал. Все вскочили вслед за мною.

— За Артиллеристов, за Богов Войны?

— За Артиллерию!!!

Потом последовал ещё целый ряд замечательных тостов.

— За Огонь!

— За Пламя!

— За Силу и Мощь!

— За Дам, наших верных соратниц и сподвижниц!

Наконец пушкарь насытился, расслабился, подобрел и заметно осоловел. Наступило время полного доверия, задушевных товарищеских бесед и искренних откровений.

— Сударь, давайте поговорим начистоту, — осторожно произнёс я. — Мне, в принципе, всё равно, кто вы такой. В любой момент я могу отпустить вас с миром. Ради Бога, идите на все четыре стороны, я вас не удерживаю и не неволю. После драки кулаками не машут. Война окончена. Покой и тишина воцарились на Островах. Пришла пора возвращаться домой…

— Сир, благодарю Вас за благородство и великодушие, — хрипло сказал пленник.

— Не за что, сударь, — усмехнулся я. — Но перед тем, как мы расстанемся, хотелось бы всё-таки узнать, кто вы такой?

— Человек, Сир, просто человек.

— О, дорогой мой человек, если бы вы знали, как зыбка бывает порой грань между людьми и теми, кто ими не являются!

— Простите, Сир, не совсем понял, — вздрогнул Артиллерист.

— Уже традиционно отвечаю, что я, к сожалению, сам, подчас, многого не понимаю, — я скорбно улыбнулся и сделал знак БАРОНУ.

Рюмки были мгновенно наполнены.

— За Острова!

— За мир на Островах!!!

Я придвинул своё кресло к стулу пленника, доверительно положил руку ему на плечо.