О, Путник!

На пороге появился Гвардеец с подносом, на котором стояли рюмки, блюдо с солениями и большой графин с прозрачной жидкостью.

— Боже мой, неужели Звизгун!? Глазам своим не верю! — восхитился и изумился я.

— Сир, он самый. Я немного постарался, — улыбнулся ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

— Спасибо, порадовали меня, однако!

Сир, разрешите Вам задать один крайне важный вопрос, ответ на который меня, да и не только меня, а многи очень сильно волнует, интригует и интересует?

— Задавайте, — сказал я, разливая божественный напиток по рюмкам.

— Сир, почему Вы не пользуетесь Пси-Телепортацией!? Всё корабли, кареты, да жеребцы.

— Ещё не время… Да и нет особого настроения и желания, — беззаботно и просто ответил я.

— Что!?

— Мне больше люб мой могучий конь, стремительно несущий меня в необъятный простор декабрьских полей!

— Великолепно сказано, Сир! — громко захлопал в ладони невесть откуда появившийся ПОЭТ.

— Я вижу, скромный обед превращается в пир!?

— И всё-таки, Сир, позвольте мне получить от Вас хоть какое-нибудь рациональное объяснение Вашего довольно странного поведения! Вызывать меня или ещё кого-либо с Глории только для того, чтобы доставлять Вам в любое время дня и ночи бочонок со Звизгуном и солёные грузди!? Не понимаю, Сир! Это очень странно, однако! И вообще, служить бы рад, прислуживаться тошно!

— А почему я не наблюдаю истерики и последующего битья головой о стол или о стены!? Мне бы ваши проблемы! — я хищно улыбнулся. — Всё в этом мире до конца понимает только Господь Бог! Выпьем за него!

— За Господа нашего!

— За Высшую Силу!

— За любовь! — радостно вынырнула из портала МАРКИЗА.

Она была одета в короткое, открытое, белое, тонкое платье, обтягивающее прекрасное тело, под которым мой внимательный и проницательный взор не заметил ни трусиков, ни бюстгальтера.

— Сир, я не пропустила ничего важного?

— Нет, дорогая, ты почти ничего не пропустила. Всё самое важное для меня начинается тогда, когда перед моим взором появляешься ты, как лёгкий порыв тёплого весеннего ветра, необъяснимо и трепетно тревожащий мою мятущуюся душу.

— Ах, Сир, какие кружева, однако, Вы умеете плести! — засмеялась девушка. — Ну что тут скажешь… Красавец, умница, поэт!

— Получается не всегда, но стараюсь каждый раз, душа моя. Прошу к столу. Как жизнь, моя дорогая?

— Мой день без Вас, Милорд, так скучен и так долог!

— Порой я тоже вспоминаю вас, Миледи, с мучительным трепетом и изнемогаю от грядущей встречи, и не сплю ночами.

— Почему не всегда Вы меня вспоминаете, а только лишь порой, Милорд!? — усмехнулась МАРКИЗА.

— Увы, увы… Всё дела, дела… — горестно вздохнул я. — Но мысли о вас, вернее, о вашем долгом отсутствии, ввергают меня в пучину хандры, из которой когда-нибудь я не найду выхода.

— Сир, но я готова всегда быть рядом с Вами, жить и дышать Вами, не ведая сомнений и не обращая внимания ни на что!

— Иногда нехватка чего-то в тысячи раз преумножает его ценность.

— Отсутствие чего-то может перерасти в привычку, Сир!

— Привычка — удел тех, кто не имеет воображения и стремлений.

— Воображение не заменит реальности, Сир!

— Ах, моя любовь!

— Твоя любовь ничто перед моею!

БАРОН и ПРЕДСЕДАТЕЛЬ почти одновременно, с негодованием, возмущённо и решительно встали.

— Сир!!! Ну сколько же можно!? Пожалейте нас!

— О, господа, извините, мы несколько увлеклись! — усмехнулся я. — А вот и наш обед!

— За мир во всём мире, Сир! — со значением произнёс БАРОН.

— За войну, которая дарует мир! — с неменьшим значением сказал я.

Мы выпили, затем приступили к трапезе.

— О, Пьяная Свинина! Давненько её не пробовал. Спасибо, господин ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

— Рад стараться, Ваше Величество!

— Да полноте! Я, пожалуй, отвечу вам на вопрос о том, почему я не пользуюсь телепортацией.

— Ну-ка, ну-ка! Ждём, все во внимании! — впилась в меня насмешливым взглядом МАРКИЗА. — Ну, котик, мы тебя слушаем!

— Сир… — я тяжело нахмурился. — Вы, милочка, забыли волшебное слово!

— О, простите, Ваше Величество!

Я резко встал, повертел в руке вилку, легко и непринуждённо свернул её в спираль, потом вернул в прежнее состояние. Все вскочили вслед за мною и с бледным почтением наблюдали за данными манипуляциями.

— Друзья мои! — тяжело вздохнул я. — Я требую от вас уважения к своей персоне не просто так, не из-за каких-то глупых амбиций или дешёвого тщеславия. К счастью или к несчастью, этот Мир, как и все другие Миры, основывается на целом комплексе определённых условностей. Я не придумываю велосипед! Я просто предъявляю требования, без которых невозможна гармония во взаимоотношениях, определяемая небесами и лично мною. Понятно? Дошло до всех?

— Да, Ваше Величество!!!

— МАРКИЗА, с вами разговор отдельный… Вы слишком часто позволяете себе переходить ту тонкую грань в общении, за которой следует досада, равнодушие, разочарование, наказание и забвение. Неужели тысячелетия вас ничему не научили? А!? Умение не зарываться, чувствовать обстановку и настроение, держать нос по ветру, — одни из главных признаков ума!

— Простите, Сир… — робко откликнулась МАРКИЗА.