О, Путник!

— ГРАФИНЯ, оставайтесь на месте, организуйте на всякий случай оборону, а мы с БАРОНОМ отправимся на переговоры. БАРОН, приготовьте для этой цели всё, что положено, сделайте всё, как надо! Как должно было быть приготовлено и организовано то, о чём я говорил, мне было неизвестно, но я всецело положился на старого вояку. БАРОН не обманул моих ожиданий, быстро сколотил делегацию. Кроме нас двоих, в неё вошли десять самых статных воинов, облачённых в тяжёлые боевые матовые доспехи. Они сидели на десяти могучих вороных конях. Кроме этого, передо мною предстали: герольд в алом кафтане на грациозном белом коне, два трубача в красном с длинными трубами на перевязях, восседающие на каурых маленьких лошадках, а так же три знаменосца в лёгких сияющих доспехах на гнедых статных жеребцах.

Неплохо, совсем неплохо! Знаменосцы держали в руках стяги с гербами новоявленного КОРОЛЯ, то есть меня, а также ГРАФИНИ и БАРОНА. Ах, как это всё торжественно и красиво! Восторг охватил и переполнил мою душу. Ну что же, пора в путь. Процессия двинулась в сторону лагеря нападающей стороны. Погода стояла великолепная, небо навалилось всей своей необъятной, невесомой и вечно девственной синевой на вечно грешную, серую и тяжёлую землю. Прямо нам в лица дул лёгкий прохладный ветер, доносящий угасающую, но ещё ощутимую свежесть далёких ледников.

Впереди клином ехали три знаменосца. Их доспехи сверкали на солнце, слепя глаза. Флаги тяжело колыхались на ветру, который, вдруг, словно по чьей-то неведомой команде, усилился. Далее на слегка пританцовывающих лошадях двигались герольд и трубачи, за ними — мы с БАРОНОМ. Процессию замыкали десять мрачных рыцарей с поднятыми копьями, следующие в колонне по двое.

Конь подо мною был какой-то редкой в этих краях породы: рослый, длинноногий, с изящной шеей, с маленькой головой, с роскошными хвостом и гривой, светло-песочной масти. Очень резвый скакун. Его мне сразу после нашего знакомства, видимо, в порыве чувств, подарила ГРАФИНЯ. Потом она, как я заметил, об этом несколько жалела, но подарок есть подарок. Жеребец был с норовом, никого, кроме ГРАФИНИ, к себе не подпускал, но к удивлению всех ко мне быстро привык, с удовольствием принимал лакомства из моих рук и даже стал откликаться на придуманное ему мною имя — БУЦЕФАЛ.

Почему имя оказалось именно таким? Не знаю… Всплыло оно как-то неожиданно из-под сознания, вот и всё. БУЦЕФАЛ, БУЦЕФАЛ… Верный конь Александра Македонского, Александра Великого… Кто он такой, этот Александр, когда и где жил, чем был велик? Ах, эта пустота в голове! Пустота, — мерзкая, злобная и стервозная подруга моего убогого разума-инвалида!

И так, — подо мною БУЦЕФАЛ. Одет я в длинный чёрный плащ с капюшоном, под ним простая белая рубаха, перепоясанная широким поясом. На нём висит длинный кинжал в инкрустированных драгоценными камнями ножнах, так, на всякий случай. Штаны из мягкой серой кожи, высокие чёрные сапоги. Мой обычный в последнее время наряд. Просто, скромно и со вкусом… Правда, под рубахой скрывается тонкая, но чрезвычайно прочная кольчуга от мастеров Первой горы, снова же, так, на всякий случай. К седлу приторочен ПОСОХ. Я иногда слегка касаюсь его коленкой. ПОСОХ начинает теплеть и вибрировать, словно заводит со мною какой-то пока непонятный мне разговор.

ЗВЕРЬ, почти неуловимый для взгляда, скользит справа от меня, я с трудом, но различаю в пространстве его размытый дымчатый силуэт, созерцание которого вселяет в меня уверенность в собственных силах и рождает надежды на светлое будущее.

БАРОН едет рядом с важным и скучающим видом. Тяжёлые доспехи его сияют и скрипят, на шлеме развевается красный плюмаж, в левой руке — щит, на щите — фамильный герб БАРОНА. Конь под ним — вороной и огромный, сам БАРОН — косая сажень в плечах. Какой красавец, какой вояка! Рядом с ним я, очевидно, выгляжу несколько блекло, но что Королю до дешевых эффектов, у меня другие атрибуты значимости в этом суетном мире!

Делегация наша со стороны, видимо, выглядит весьма неплохо. Развевающиеся знамёна, блеск доспехов, да к тому же по мере приближения к лагерю противника наши герольды стали с таким ожесточением дуть в свои длинные трубы, что не услышать их мог только самый мёртвый из всех мертвецов, существующих на том и на этом свете.

Очень скоро нас заметили, лагерь всполошился, люди у шатра обратили на нас свои взоры. Видимо, заинтересовались нами и в замке. На его стенах и башнях так же возникло какое-то оживлённое движение. Со стороны лагеря донёсся мощный и протяжный звук рога, который, очевидно, призывал к остановке войск, так как неумолимо накатывающиеся на замок колонны медленно, словно нехотя, сначала приостановили своё движение, а потом замерли на месте. На стенах замка из-за бойниц появилось множество голов в шлемах. Все воины, как и находившиеся на башне их предводители, с видимым интересом рассматривали нашу делегацию.

Мы остановились за пару сотен шагов до шатра, расположились на небольшом холме, с которого прекрасно были видны и лагерь, и крепость, решили немного подождать.