О революции

Тем не менее, хотя американская институциональная дифференциация между властью и авторитетом имеет явно римские черты, ее собственное понятие авторитета совершенно иное. В Древнем Риме функция авторитета была политической и состояла в подаче совета - alicuii auctorem esse. В Америке функция авторитета - правовая и состоит в интерпретации. Авторитет Верховного суда был заключен в Конституции, определенным образом прописанном документе. Римский сенат, patres, или отцы, Римской республики, обладали авторитетом, поскольку представляли (или скорее олицетворяли) предков, притязание которых на авторитет в государстве основывалось на том факте, что они основали это государство, что они в буквальном смысле явились его "отцами-основателями". Римские сенаторы были представителями основателей города Рима, а вместе с ними был представлен дух основания, начало, и principium  и принцип тех res gestae[367], которые стали неотъемлемой частью истории народа Рима. Ибо auctoritas, этимология которого восходит к augere, означающему "расти и приумножать", зависел от жизнеспособности духа основания, посредством которого и было возможно приращивать, увеличивать и расширять основания, заложенные предками. Непрерывность этого прирастания, бывшего также авторитетом в смысле auctoritas, могла осуществиться только через традицию, через передачу принципа, установленного в начале, от поколения к поколению, через непрерывный ряд последователей. В Риме быть в этом непрерывном ряду последователей значило обладать авторитетом. А оставаться связанным с начинанием предков узами благочестивого поминовения и почитания означало обладать римской pietas, быть "религиозным", или "привязанным", к своим собственным началам. Тем самым не издание законов (хотя оно весьма высоко ценилось в Риме) и не власть как таковая обладали в глазах римлян добродетелью высочайшей пробы, но основание новых государств или же сохранение и приращение уже основанных: Neque enim est ulla res in qua proprius ad deorum  numen virtus accedat humana, quam civitates aut condere novas aut conservare iam conditas[368][369].

Слияние авторитета, традиции и религии, - все то, что одновременно брало начало в акте основания, было становым хребтом римской истории от начала и до конца. По той причине, что авторитет означал прирастание основания, Катон мог сказать, что constitutio rei publicae, установление и констатирование государства "было делом не одного человека и не одного времени". Посредством auctoritasпостоянство и изменчивость связывались воедино, в силу чего, хорошо ли, худо ли, на протяжении римской истории изменение не могло означать ничего иного, кроме увеличения и расширения старого. Для римлян, по крайней мере, завоевание Италии и строительство империи были оправданными в той степени, в какой завоеванные территории расширяли основание города и оставались связанными с ним.