О русском акционизме

ДИНЗЕ: Нет, это все сохраняется долго. Как кровь, которая может долго в продуваемых помещениях сохраняться в течение двух лет. Общался со специалистом. И химические вещества, они тоже долго сохраняются в почве, и если мы говорим о брусчатке, даже если мы говорим об исторической ценности этого моста, то подожгли шины, опачкалось, есть такое понятие. Надо взять камень с этого моста, посмотреть, брусчатке причинен ущерб какой-либо или не причинен. Термические свойства камня, они выдерживают очень большую температуру.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы заявляйте ходатайство. Заявляйте.

ДИНЗЕ: Я вам просто мысли накидаю. Я буду просто доказухой оперировать, мне вот эти вещи, связанные с искусством, не настолько близки, как Петру, но он хочет вас другим способом убедить.

Он хочет вас убедить на уровне мышления, не бумажки и заключения.

Может быть, вы донесете его позицию руководителю. Он же только с бумагами общается. Может быть, мы закончим красиво. Мы вам свою позицию излагаем, а вы, может быть, проваландаете дело, и приостановите его за отсутствием лиц. Насколько мы определились, никто не собирается ничего признавать. Там портретную надо экспертизу делать. Экспертиза, соответственно, это видеотехнически, не был ли там плюс то, что у вас с акции есть с YouTube, но это не доказательство. Мы материал подняли по обыску. Поэтому мы фактурой располагаем. И, исходя из этого может как-то выйти из этой ситуации, может, дело умрет. Потому что мы начнем общение на таком уровне, он, может, даже готовит вас к этому уровню общения, потому что именно такие уровни и будут проистекать, ценности духовные, огонь. Это если ты обосрался там на мосту, здесь сложно доказать, что ты срал, потому что тебя подперло, например… Ну и то это такое оправдание. А почему не рядом с мостом, на набережной или в парадняк не зашел? Просто Петр считает, и, честно говоря, я немножко склоняюсь в эту точку зрения, что от контекста отрывать чисто поливку шин, во-первых надо понимать, для чего они там появились, зачем они там появились, с чем они были связаны, потому что от контекста не оторвать. Если бы был умысел причинить вред историческому памятнику, тогда бы у нас и статья была бы другая, 243-я вроде. Причинение вреда памятникам архитектуры, там есть отдельная статья за это.

Но если говорить по этому мосту, я посмотрел историю, в 2001 там меняли брусчатку, раньше он деревянный был. Вот если бы он на дереве это начал поджигать, деревяшка старая, еще тех времен. Ну а брусчатка современная.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я говорю, уголовное дело расследуется, устанавливаются все обстоятельства.

ПАВЛЕНСКИЙ: Я не заинтересован работать на комбинат по производству преступников, в частности, производству себя как преступника. Моя цель установить истину, что это была В каких категориях можно рассматривать это действие. У меня очень простые задачи. И при этом я отдаю себе отчет, я знаю, как машина поведет себя по отношению ко мне.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Надо беседовать предметно, когда уже будет полная фактура на руках.

ДИНЗЕ: Когда мы можем вернуться к разговору? Нужно уже как-то определиться в этих вопросах

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Когда будут все документы.

ДИНЗЕ: Я еще не знаю, пойдет ли он на психушку или нет.

ПАВЛЕНСКИЙ: Мне надо решить этот вопрос. С одной стороны, бояться нечего, у меня уже было три освидетельствования и одна экспертиза.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы поймите тот факт, что вполне вероятно, ее рано или поздно придется проходить. Высока возможность ее проходить. Уже в принудительном порядке.

ПАВЛЕНСКИЙ: Я понял. Я обдумаю это,

ДИНЗЕ: Мы можем принести копии другой экспертизы. Справки мы соберем вам. Сделайте, может, только на ЖЭК и на участкового.

ПАВЛЕНСКИЙ: На мой взгляд, я говорю очевидные вещи, и в следствии работают люди, исполняют какую-то функцию.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Если б было бы все очевидным и все таким уж прямо простым, дело давно в суде уже б было.

ПАВЛЕНСКИЙ: У меня здесь, безусловно, есть интерес, чтобы сторона искусства победила.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вот вы приходите и говорите, говорите, но ничего не написано…

ПАВЛЕНСКИЙ: Я же с вами разговариваю.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я понимаю. Вы со мной разговариваете как с человеком, а не как со следователем.

ПАВЛЕНСКИЙ: Как с человеком, представляющим определенный аппарат.

ДИНЗЕ: Давайте на этом и закончим. И вернемся к вопросу в официальной беседе.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Надо же все равно какие-то рано или поздно давать показания. А вот так ходить беседовать. Вы человек интересный. Но в рамках следствия…

ПАВЛЕНСКИЙ: А для вас есть смысл то какой-то в разговорах?

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Есть, конечно. В рамках дела будет вот так вот.

ПАВЛЕНСКИЙ: По большому счету как я с вами говорю, я так и буду говорить.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Это Ваши абсолютно права.

ДИНЗЕ: Он себе статус обозначил, он себя художником называет.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Ну, нет процессуального статуса «художник».