О русском стихосложении (не полная)

Пришла, рассыпалась, клоками
Повисла на суках дубов;
Легла волнистыми коврами
Среди полей, вокруг холмов;
Брега с недвижною рекою
Сравняла пухлой пеленой;
Блеснул мороз. И рады мы
Проказам матушки-зимы.

XXX строфа (начало)

Простая и вечно мудрая философская истина, повествующая о величии явлений природы, размещена в двух строфах. В конце XXIX строфы перенос дает спокойное предупреждение:

…И вот сама
Идет волшебница-зима.

А в начале тридцатой с тем же спокойным любованием сообщается:

Пришла, рассыпалась.

т. е. вступила в свои обязанности. Далее следует еще поэтический перенос и инверсия: т. е. вступила в свои обязанности. Далее следует еще поэтический

…клоками
Повисла на суках дубов.

Можно бы сказать: «повисла клоками», а гут наоборот. Почему? Постараемся разобраться. Строфа повествует о шествии зимы: «Пришла, рассыпалась». Это общая картина. От общего вместе с автором перейдем к частностям, к деталям картины. Перед нашими глазами клочья снега. Где они? Смотрим на деревья и видим, как причудливо они повисли «на суках дубов». В том и оправдание инверсии. Затем, кинув вдаль свой взор, мы видим волнистые ковры снега «среди полей, вокруг холмов» и т. д.

Итак, поэтические переносы, инверсии у мастеров слова служат им верную службу. Конечно, все это делается ими в должной мере, без пересола, как бы запросто усиливается выразительность, убедительность, впечатляемость их поэтической речи.

Попытайтесь убедиться в этом и на своем творчестве.

О НЕКОТОРЫХ ИСТОРИЧЕСКИХ ТРАДИЦИОННЫХ ОСОБЕННОСТЯХ УДАРЕНИЯ, ПРОНИКАЮЩИХ В ПОЭТИЧЕСКУЮ РЕЧЬ. АНАКРУЗА. СПОНДЕЙ

Читаем вслух классическое произведение и вдруг обнаруживаем: строчка не идет, не читается, мы запинаемся. Неужели с размером непорядок? Но ведь это стихотворение не чье-либо, а мастера, самого Пушкина, к примеру. В таких случаях, оказывается, вводят нас в заблуждение некоторые отзвуки прошлого в авторской речи, характерные для его времени, для его среды, а для нас — незнакомые, непонятные.

Первое — необычные для нашего слуха ударения и способы произношения; второе — анакруза; третье — спондей.

Обратимся к примерам. Вот у А. С. Грибоедова в его «Горе от ума» есть ударение «кроме», а мы произносим этот предлог с ударением на первом слоге. Вообще в речи его героев некоторые слова звучат не так, как принято сейчас.

Фамусов.

Скромна, а ничего кромеПроказ и ветру на уме.

Или у него же:

Чтоб наших дочерей всему учить, всему
И танцам! и пенью! и нежностям! и вздохам!

А помните, Чацкий спрашивает Софью об ее отце:

Ну что ваш батюшка? Все А'нглийского клоба
Старинный, верный член до гроба?

Тут и ударение — «английского», тут и бытовавшее тогда произношение «клоба» вместо правильного для нас «клуба».

У Пушкина есть излюбленное для тех времен произношение слова «музы'ка» с ударением на втором слоге. Вот из I главы романа «Евгений Онегин»:

…Полна народу зала;
Музыка уж греметь устала…

Или (из V главы):

…Ах, новость, да какая!
Музыка будет полковая…

Встречаются в романе и другие ударения и такого типа. Из I главы:

Проснется за полдень, и снова
До утра жизнь его готова.

Или в сатирическом стихотворении «Друзьям» Пушкин дает необычное для нас, но приемлемое для его эпохи ударение в слове «языком»:

Я смело чувства выражаю,
Языком сердца говорю.

Обратимся к Лермонтову. В стихотворении «Наполеон» у него есть слово «презрел» с обычным для нас ударением: «Презрел я дружбой и любовью», а в конце стихотворения Наполеон упрямо заявляет:

Я презрю песнопенья громки;
Я выше и похвал, и славы, и людей!

«Презрю» — необычное для нас ударение, но не для той поры. Взгляните и на краткую форму в слове «громки».

Столь же необычно другое его слово. В стихотворении «30 июля 1830 года», посвященном французской революции, он обращается к злодею королю, который не захотел быть «лучшим королем», — наступила пора народного возмездия. И предстает король, по словам поэта, как

Предмет насмешек ада, тень,
Призрак, обманутый судьбой!

Но и правильное для нас ударение встречаем мы у Пушкина;

Я призрак милый, роковой,
Тебя увидев, забываю…