О самом главном (СИ)

боды во времена Екатерины Второй нужно было удачливо сбежать от своего господина

на Дон или в сибирские глухомани и семь потов спустить, чтобы освоить какую-нибудь

заимку или выселок, да защитить её от лихих людишек. Это называлось "захватное

право". Чтобы не пропасть поодиночке, такие вольные поселенцы обычно объединя-

лись в ватаги, прирастали потомством, а там обратно втягивались понемногу в кабалу,

сначала в общинные обязательства и тяготы, а дальше и царские мытники до них доби-

рались и опутывали паутиной поборов.

Крестьянский вопрос в каждом государстве (и Россия никогда не была исключе-

нием) имел первостепенное значение, так как крестьянство, во-первых, везде было

"кормильцем" нации, а во-вторых, преобладая по численности, представляло собой

грозную политическую силу. Поэтому правители периодически вносили изменения в

государственное устройство по аграрной части, которые влияли на организационные

формы сельскохозяйственного производства.

В России после октябрьского переворота уже самим фактом прихода к власти боль-

шевиков участь традиционного крестьянского уклада была предрешена. В будущем

страны ему не было уготовано места, но пока проводился НЭП, россияне это не пони-

мали. А каким же быть аграрному сектору в новой России - этот вопрос стало предме-

том острых и бескомпромиссных дискуссий учёных, аграрников, экономистов, госу-

дарственных деятелей. Как повествует последний президент ВАСХНИЛ А.А. Никонов,

одна из таких дискуссий состоялась в 1927 году в Институте сельскохозяйственной эко-

номики и политики. Представители экономических учений Чаянова и Кондратьева, во-

преки генеральной линии пришедших к власти марксистов, ратовали за развитие еди-

ноличных сельских хозяйств на основе развитых многочисленных коопераций. Аграр-

ная структура будущей России, по Кондратьеву, виделась таковой: трудовое землеполь-

зование, семейное крестьянское хозяйство, кооперация, рынок. На вопрос, какую

форму трудового землепользования следует принять: личную, общинную или аренд-

ную, Кондратьев отвечал: "И ту, и другую, и третью!". Это не устраивало ряд больше-

вистских идеологов, которым нужно было совсем исключить крестьянство из социаль-

ной структуры нового строящегося государства, переделав его в некую другую соци-

альную общность, послушную власти.

Другая эпохальная дискуссия с участием самого вождя И.В. Сталина состоялась че-

рез два года в 1929 году в Институте экономики Коммунистической академии на Вол-

хонке. А.А. Никонов назвал её - "погром на Волхонке", потому что на ней утверждался

иной, генеральный курс развития сельского хозяйства, прямо противоположный идеям

87

Кондратьева - Чаянова. Последние подверглись на этом совещании сокрушительной

критике.

О новом генеральном курсе объявил сам вождь. Согласно ему на смену единолич-

ному хозяйству и всевозможным их кооперативным объединениям приходят колхозы

и совхозы на государственном земельном фонде, построенные по образу и подобию

городских заводов. Вернее, один гигантский завод под руководством Наркомзема с

множеством цехов - колхозов и совхозов по всей стране. Крестьянство одномоментно

перерождается в пролетариат и исчезает как класс, вместе со своими крестьянскими

вопросами. Все аграрные проблемы после этого можно решать с позиции диктатуры

пролетариата. Все остальные варианты развития - суть контрреволюция!

Обличить контрреволюционеров тут же было поручено верным аграрникам-марк-

систам. Кто же обличители? Лев Натанович Крицман (1890-1937) - директор Аграрного

института Комакадемии, редактор журнала "На аграрном Фронте", автор многих работ

по социалистической реконструкции сельского хозяйства. Владимир Павлович Милю-

тин (1884-1937) - начальник ЦСУ СССР, заместитель председателя Госплана СССР,

редактор многих журналов, один из руководителей Комакадемии. Арон Израилевич

Гайстер (1899-1937) - академик ВАСХНИЛ, заместитель наркома земледелия СССР.

Михаил Ильич Кубанин (1898-1941) - член коллегии Наркомзема, ведущий сотрудник

Международного аграрного института и института экономики Комакадемии.

Для тех, кто не понял генеральную линию партии, через год в 1930 на специальном

собрании в Международном аграрном институте состоялась дополнительная "порка"

инакомыслящих. Её провел секретарь Партколлегии ЦКК ВКП(б), академик АН СССР,

главный "атеист СССР" Емельян Михайлович Ярославский (он же Миней Израилевич

Губельман). Потом эстафету борьбы с оппозиционными аграрниками" приняли Генрих

Ягода, Николай Ежов, и уже после этого следы Кондратьева, Чаянова и других привер-

женцев иных течений исчезли в лагерных стенах. Через недолгое время вслед за аграри-

ями-либералами туда же попали и сгинули из анналов истории аграрии-марксисты, орто-

доксы колхозного строительства.

А откуда же была заимствована такая необычная для России форма - колхозы и

совхозы? Существует интересная гипотеза. Вспомним имена и фамилии основных кон-

структоров колхозного строя: Лев Натанович Крицман, Арон Израилевич Гейстер.

Кстати, нарком земледелия в те годы был Яков Аркадьевич Яковлев, тоже по настоя-