О самовоспитании врача

Несколько лет назад в Березниковской городской больнице одному из нас пришлось оперировать по поводу рака желудка 76-летнего колхозника из одного северного района нашей области. Это был могучий, жизнерадостный старик. Операция, проводимая под местной анестезией, представляла значительные трудности: ассистенты действовали робко, не всегда достаточно активно, несколько раз приходилось замечать: «ну возьмите же», «смелее», «вытрите» и т. д. Вдруг в один из таких моментов из-под простыни раздается густой бас оперируемого: «Ба-бы, да помогайте ж вы ему!»

Эта неожиданная реплика оказала свое действие.

Мы имели возможность остановиться только на некоторых сторонах вопроса о взаимоотношениях врача и больного. Но даже этот беглый обзор показывает, сколь сложны эти отношения, как много знаний, проницательности и настойчивости требуется от врача, чтобы отношения эти приобрели должный характер и максимально обеспечивали интересы больного в трудной борьбе с постигшим его недугом.

B наших советских условиях врачи, как правило, пользуются высоким доверием населения. Так будем же достойны этого доверия, полностью отдадим свои знания, умение, опыт, теплоту своих сердец людям, обращающимся к нам за помощью.

VII. Врач в коллективе

В операционной Научно-исследовательского института клинической и экспериментальной хирургии Министерства здравоохранения СССР

Среди рассказов А. П. Чехова есть один, менее известный, озаглавленный «Интриги».

Доктор Шелестов собирается на заседание врачебного общества, на котором должен обсуждаться «инцидент 2-гo октября», главным героем которого он и является. Стоя перед зеркалом и стараясь «придать своей физиономии томное выражение», доктор мысленно рисует себе все предстоящее.

Он явится позже всех... «Все будут говорить, спорить, кипятиться...», а он будет молчать и смотреть в газету. Но вот наконец, когда его имя станет повторяться все чаще и чаще и жгучий вопрос накалится добела, он «поднимает скучающие, утомленные глаза» — и начнет говорить.

Его обвиняют в некорректном поведении на консилиумах, в том, что он «возвышает голос и обрывает коллег...». Что однажды он в присутствии врачей и родных опросил у больного: «Какой это дурак прописал вам опиум?» Но почему все это происходит? Только потому, что «на консилиумах его, Шелестова, всегда поражает в товарищах низкий уровень знаний». Примеры?.. И в воображении ему уже чудится, как будет он выводить всех на чистую воду, срывать с интриганов маски. Он разоблачит «уважаемого товарища» фон Брона, который проткнул зондом пищевод у чиновницы Сережкиной. Он громогласно заявит, как «уважаемый коллега» Жила у актрисы Семирамидиной принял блуждающую почку ва абсцесс и сделал пробный прокол, что вызвало смерть больной; как доктор Бесструнко вместо того, чтобы вылущить ноготь на большом пальце левой ноги, вылущил здоровый ноготь на правой; как товарищ Терхарьянц с таким усердием катетеризировал у солдата Иванова евстахиевы трубы, что у больного лопнули обе барабанные перепонки, и т. д., и т. д. И воспламененное воображение уже рисует Шелестову, что все его недоброжелатели повергнуты во прах и сам он под громкие аплодисменты собрания избирается председателем общества.

Но вот часы бьют семь и пробуждают доктора от сладких мечтаний. Он спешит придать томное выражение своему лицу, но «оно не слушается и становится кислым, тупым, как у озябшего дворняжки-щенка; хочет он сделать его солидным —и теперь ему кажется, что он похож уже не на щенка, а на гуся... Гладит Шелестов на это свое лицо, злится, и ему начинает казаться, что и оно интригует против него... Садится он в пролетку, едет, а холодный ветер бьет ему в лицо, мокрый снег застилает глаза, лошаденка плетется еле-еле. Bce сговорилось, и все интригует... Интриги, интриги и интриги!..

Вот так, в несколько утрированном виде, представил великий писатель вольнопрактикующего врача-одиночку далекого дореволюционного прошлого. Врача, полностью лишенного животворного влияния коллектива, погрязшего в липкой тине обывательщины.