О смелом всаднике (Гайдар)

Большая зеленая лягушка сидела под смородиновым кустом у крыльца и тихонько покряхтывала: «Кхе-кс! Кхе, кхе, кхе-с!» Тимур обошел куст стороной, поближе к дому, и часа два смирно играл на террасе в кубики. Вечером он решительно отказался слушать сказку про злюшину-лягушку.

— Конечно, — сказал Гайдар, нахмурившись, — я тебя понимаю. Страшно. Но знаешь что, сын? Есть такое слово: стыдно. Стыдно — это хуже, чем страшно. А лягушек бояться — стыдно.

Ночью Тимур стонал во сне, ахал и бил кулаком по кровати.

— Он болен, — тревожно говорила мать. — Или ему снятся лягушки?

— Ничего подобного, — ответил Гайдар. — Ему снится рогатое чудовище, похожее на соседскую корову. И он дерется с чудовищем на кулачки.

Гайдару не хотелось, чтобы сын у него вырос трусом.

Утром они уплыли на лодке по реке «в далекое синее море». Так было сказано матери.

Это было чудесное путешествие.

Старый лодочник приготовил для них на пристани самую лучшую лодку. Мать положила Тимуру в сумку бутерброды с ветчиной и хлеб с маслом. В ларьке у пристани Гайдар купил две бутылки с вишневой водой и связку бубликов.

С такими запасами можно было плыть на край света. И они уплыли.

Гайдар греб сильными короткими взмахами. Лодка то стремительно неслась посредине реки, то вдруг с шуршанием и свистом врезалась в камыш и осоку. Мир тогда исчезал от путешественников. Оставались вокруг только зеленые стебли высокой речной травы, синее небо, а в небе — стрекозы и облака.

— Папка, — кричал Тимур, — заблудимся! Не туда!

— А тебе куда надо? — серьезно спрашивал Гайдар.

Лодка долго кружилась по реке. Путешественники съели бублики и ветчину и выпили вишневую воду.

Когда им снова захотелось есть и пить, лодка неожиданно сильно ткнулась носом в песок. Тимур обрадовался — стало быть, приехали: либо домой, либо к далекому морю.

Но Гайдар молча вышел из лодки на берег. Он огляделся, покачал головой и сказал сурово:

— Пошли! Начинается самый главный поход. Раз! Два! Левой!

Шли они долго. С тропинки свернули направо, а потом налево. Сразу три лягушки — две зеленые и одна коричневая — соскочили с большой моховой кочки. Черный уж с золотой короной на затылке прополз в траве. Собрался было Тимур испугаться и заплакать, но… «раз, два, левой — идет ход-поход, кто же плачет в походе?» А Гайдар еще раз свернул налево и еще раз направо. Вот как будто увидел Тимур знакомый гриб-мухомор среди тонких листьев папоротника, но опять разделилась и свернула тропинка в сторону. Мало ли мухоморов растет в темном и страшном лесу! Кончился осинник, замелькали вокруг красные и черные ягоды. Остановился Гайдар. Остановился Тимур.

— Папка, — сказал он дрожащим голосом. — Мы, кажется, совсем заблудились.

Бывает так в пути. Внезапно блеснут с дороги волчьи глаза. Остановится, захрапит и попятится конь. Вздрогнет всадник. Холодом пройдет с затылка по коже «волчья оторопь» — лесной страх. А потом окажется, что поблизости не было волков и в помине. Искры от пастушьего костра отлетели по ветру к дороге и на ней погасли.

— Бодрись, Тимурище, держи голову выше! — сказал Гайдар громко и весело.

— А я не могу выше, — ответил Тимур печально.

Ну конечно, трудно и страшно идти по лесу человеку, если гриб мухомор ему достает до пояса, а чахлый ягодный куст закрывает все небо. Родной дом пропадает неизвестно куда, старый пень на тропинке неодолимо становится поперек дороги, и корни деревьев вылезают из земли. Сверху, в густой листве, как змеи-горынычи, блещут волчьи глаза черных ягод. Как тут помочь товарищу?

И Гайдар придумал. Давно придумал, как помочь. Он осторожно взял сына за плечи и медленно стал приподнимать его вверх.

Красный гриб мухомор закачался далеко внизу и стал совсем маленьким и нестрашным.

За кустом волчьих ягод, немного пониже синего неба, показалась вдруг деревенская горка с часовенкой.

Мягкие широкие листья орешника прикрыли волчьи глаза, и уже поправил на голове черкесскую папаху и потянулся Тимур рукой за зеленым орехом-тройчаткой.

А Гайдар поднимал сына все выше и выше.

На глазах у всего удивленного лесного царства вырастал над грибами, над ягодниками, над лягушками, над орешниками новый, большой человек.

Стала видна за горбатым оврагом заросшая ромашками полянка, повисла в просвете между деревьями волейбольная сетка, и синий дом, рубленный из крепкого корабельного леса, вдруг выглянул из-за косогора своей зеленой крышей.

— Бом-бом! — закричал Тимур и заболтал ногами от радости. — Бом-бом! Вот и дом!

Но в это время зеленый орех-тройчатка стал уплывать вбок и вверх, и через минуту Тимур снова стоял внизу, на темной тропинке, рядом со старым, поганым грибом.

Можно бы и опять испугаться человеку, но страх не приходил.

Тимур даже сам удивился, почему ему совсем не страшно.

— Папка, — сказал он. — Давай продираться к дому. Мама нас ждет, и соседский Петька ждет меня тоже.