О смысле и значении кровавых жертвоприношений в дохристианском мире и о так называемых “ритуальных убийствах” (СИ)

Показания Исаака Гайчика: “Дитя было взято и посажено в погреб Аароном Громеком. Показал и то, что Мошка и Зельман приехали из Межиреча, когда дитя уже было поймано. Когда ребенок скучал в погребе, Настасья ходила развлекать его. Потом Мошка с Зельманом, взявши дитя, принесли его в горницу. Исаак шел за ними, взявши нож, которым режут скот: они резали ребенка следующим образом: Моисей с Зельманом резал или – лучше сказать – колол около груди, а он, Исаак, резал руку. Затем кровь испустили в горшок. Большую часть крови взяли с собой в Межиреч, оставив немного Исааку, а он показал, что жена его вылила кровь в пресное тесто. Такой хлеб называется по еврейски Евикомен, что значит: да поможет тебе Бог. Льют эту кровь и в вино, когда ее имеется много. Ему же недоставало ее, только в калач и влил. Зельман же, повидимому, употреблял ее и раньше, ибо и меня этому учил, да и бывший с ним Моисей из Межиреча говорил мне об этом. Когда суд спросил: почему столь часто умерщвляемых таким образом младенцев нигде не хоронят? он ответил: “нам непристойно оказывать милосердие язычникам. Если бы мы похоронили такое тело, это было бы грехом” и т. д. Иоахим показал: “У евреев существует обычай рассылать бедняков на пропитание к богатым. Я был послан к Марку в Возники. Так как у меня было достаточно свободного времени, то Марк приказал мне самому входить в горницу и брать себе есть все, что нужно. В четверг перед еврейской пасхой, я вошел в горницу взять себе хлеба и увидел под постелью, на которой спали еврейские дети, новый красный горшок, прикрытый белым платком. Думая, что это медь, я хотел взять его себе к хлебу. Когда я взял пальцем, то заметил, что то был не мед, а что-то иное, красное. Вслед затем, вошедши в избу, я застал только одну хозяйку, жену Марка, и я спроси ее, что такое было в том горшке под кроватью. Она ответила мне, что это – кровь христианского младенца, но приказала никому не говорить об этом. Потом уже этого горшка я не видел более на том месте и не знаю, куда он девался. Когда мы были пойманы и вместе посажены, Марк просил нас всех, чтобы мы уповали на Бога, ни о чем не рассказывали и не признавались, хотя бы нас и предали пытке. То же повторял он и в Люблине, когда предполагалось предать нас мучению. Когда же он один был взят на пытку, то нас остальных убеждал ни в чем не сознаваться. Показал также Иоахим и то, что Настасья, которая имеет свою хатку неподалеку от корчмы, где живет Марк, говорила, что когда она перед еврейской пасхой брала из еврейского погреба пиво для продажи, то видела под бочками этого замученного младенца. Признался также и в том, что от других евреев он слышал, что евреи употребляют во время пасхи христианскую кровь; но для чего они это делают, он не знает”. Настасья добровольно показала перед судом, что, когда она вместе с еврейкой несла телo умерщвленного младенца в болото, еврейка сказала ей: “если бы мы похоронили когда-либо этого ребенка, все погибли бы”. На вопрос Настасьи еврейка ответила: “Если бы мы не имели в Великий день вашей христианской крови, то этот день не был бы для нас великим днем. т. е. пасхой”.

Часть 6

В 1601 году в Чаграх, в Польше, евреями была умерщвлена девочка [71]. В 1605 году сам король польский Сигизмунд IIIв своем декрете всенародно объявлял, что в городе Сандомире совершено было ужаснейшее преступление: “некий Мартин Кучек, мальчик лет 10, бедный ученик, живший подаянием, погиб внезапно жалким образом. Вошедши вечером в дом одного из евреев, он более из этого дома не выходил и доселе не отыскан. Брат его, неизвестно каким образом, оказался утонувшим; начальник школы, в которой этот мальчик учился, тяжко избит. В доме Лазаря, в который вошел Кучек и из которого более не возвращался, соседи слышали такие крики пропавшего мальчика, какие только подает человек, которого собираются лишить жизни (ad mortem raptus et vi opressus)”. Были свидетели, которые во дворе еврея Лазаря видели в то время убитого человека, но Лазарь не допустил сделать у него тогда обыска. Король велел арестовать заподозренных евреев Лазаря и Моисея (один член кагала, а другой его слуга), против которых и раньше было возбуждено обвинение по такому же преступлению; но они бежали и не были разысканы [72].