О Социализме и Христианстве

Хавронья Петровна ехала из Питера через Москву и видела там, как казнили подложного Пугача, того, значит, что в упокоях у государыни показывали, обличьем-то похожего на Петра Федоровича. Вывели его перед народом на площадь, подвели к столбу, прочитали молитву, и палач отрубил ему голову, воткнул ее на шпиль на столбе и раза три прокричал народу: «Смотри народ православный! Вот голова Пугача-самозванца!» А он, этот казненный человек, в ту самую минуту, как палач стал замахиваться топором да примериваться, перекрестился и сказал: «Умираю за матушку Расею, да за батюшку-царя»! Хавронья Петровна все это видела своими глазами, слышала своими ушами: она близехонько стояла у столба, где казнь совершали, ей, значит, начальство супротив других дорогу дало.

Обратим здесь внимание, что приведенный на казнь человек, прямо перед смертью во всеуслышание заявил, что НЕ является царем, но умирает за него: умираю… за батюшку-царя. Другого царя, кроме предводителя восстания тогда не было – правила незамужняя «царица» Екатерина II. Значит, казнили не предводителя восстания!

В статье Гостева содержится рассказ Ивана Михайловича Бакирова, который он слышал от своего отца Михаила Михайловича Бакирова (ум. к 1858 г):

– С Узеней чинным манером взяли его и представили в наш город, а из нашего города представили к государыне. Государыня, значит, приспокоила его…

– То есть, казнила! – подсказал я (И. И. Железнов).

– Как бы не так! – возразил старик.

– Воля твоя, Иван Михайлович, а я не поверю этакому. Всему миру известно, что его казнили в Москве среди белого дня при собранье всего московского народа.

– Все знают, что казнили, – возразил рассказчик, – а кого казнили? Вишь, человека подыскали из острожников, что согласился умереть заместь его. Московский народ не видал, кто воевал на Яике. Сказали: «вот, де, Пугач!» Ну, и ладно! Пугач так Пугач! А наши казаки, кои в ту пору были в Москве, своими глазами видели, кому голову отрубили. Говорили, что похож-де, обличьем на Петра Федоровича, а не он.

Еще Гостев привел рассказ инокини Августы – в миру, Анисьи Васильевны Махориной-Перстняковой, – ближняя родня служащей у царя Петра Федоровича:

От Волги он опять бросился было к Яику, да дальше Узеней, голубчик, не пошел. Сами же казаки, что при нем оставались, привезли его с Узеней в городок и сдали командирам, а командиры, знамо дело, представили его в Питер к государыне. Там, значит, и кончил он дни свои в мире и тишине.

– Как в мире и тишине? Его казнили!

– Казнить-то казнили, да не его, а другого подставного какого-то человека, такого, видишь ли, подыскали колодника, кой согласился умереть за него за деньги. Деньги-то, знамо, пошли детям его, этого колодника.

– Ах, матушка, как же обманули вас! Ведь то был простой казак Пугачев.