О спорте, рыбалке, об охоте и не только. Увлекательные рассказы с тонким юмором и без

И так далее. Я, конечно, тоже пустил слезу от жалости к матери, что ей со мной приходится так трудно. И впрямь, был бы жив отец, лучше выпорол бы – и делу конец. А с матерями – просто горе. Эти слёзы выдержать может только железный, а я не железный. Вот и льются слёзы из глаз, но из-под одеяла я не вылезаю, чтобы не показывать свою слабость.

Посчитав, что мне всё сказано, мать, наконец, произнесла последнюю фразу, которая со мной до сегодняшнего дня.

– Знаешь что, сынок, тебе голова дана не для того, чтобы шапку носить, а для того, чтобы думать. Вот и думай своей головой, прежде чем что-то делать.

Встала и ушла. Я ещё пошмыгал-пошмыгал носом и заснул.

Утро выдалось угрюмое. Крапал надоедливый дождик, да даже если бы погода и была хорошая, я всё равно не пошел бы на улицу, и уверен, что все участники прицельной стрельбы сидели тогда по домам точно так же, как и я.

Знаю только, что через несколько дней мы собрались обсудить все новости. Я первый пришел к чулану, забрался на топчан, застеленный тулупом. В нашем чулане была какая-то своя атмосфера: тепло, маленькое оконце пропускало лунный свет, от которого ещё загадочней было в этом крохотном помещении, запах овчины и мышей пьянил и располагал к беседе.

Первыми пришли братья-близнецы.

– Привет.

– Привет, – отвечаю я, – ну, что нового?

– А мы из дома не вылезали, ничего не знаем.

– Ну, попало вам?

– Попало. Отец отходил ремнём сначала Генку, а потом меня.

В наш потайной штаб постучали. Ну, конечно, это – очкарик Витька. Только он может так интеллигентно.

– Да заходи ты, заходи!

– Ну, ты, наверное, тоже ничего не знаешь?

– А что нужно знать? – вопросом на вопрос ответил Витька.

– Ну, как там мать Капифона и сам Капифон, что с ним?

– Капифон лежит на животе, вся задница вспухла, мать сгоряча так его ремнём «приласкала», что сейчас делает примочки, приговаривая: «Это тебе за покушение на свою родную мать!»

– А ты откуда всё это знаешь?

– А на меня никто и не подумал, что я с вами был, поэтому я заходил к Капифону домой, морально его поддержал.

– А он не выдал никого?

– Да что вы! Железный пацан!

– Слушай, а туалет их видел?

– Конечно. Туда приходят целые делегации со всей улицы. Мать Капифона показывает всем, как она сидела «на очке» в туалете, как снаряд пролетел у неё над головой в пяти сантиметрах, пробив обе стенки туалета. Первой группе посетителей она продемонстрировала, как вывалилась из туалета и как поползла, последующим посетителям – уже только на словах, но всем уже было ясно.

– А как люди отнеслись?

– Стоят, сочувствуют, нас бранят. А когда уходят со двора, до слёз смеются.

– В милицию заявили?

– Ну что ты, нет, конечно! Что, она, своего сына садить будет, что ли?

– Ну, это хорошо, что без милиции. А пушка где?

– Мужики её рассмотрели, говорят, что она пугачевских времен, что здесь на наших огородах был бой с охраной тагильских заводов. Её, как реликвию, завтра увезут в музей.

– Говорят, за находку полагается гонорар.

– А что это такое?

– Ну, денег дадут.

– Нет уж, не надо ни гонорара, ни денег, так проживём, – сделал заключение я.

* * *

И только через много-много лет я побывал в краеведческом музее и увидел нашу находку, которая красовалась среди других экспонатов. Для пушки изготовили лафет. Мне показалось, что это – лучший экспонат музея, лучше всех геологических, исторических и даже лучше танка Т-34, который весь «заварили», чтобы пацаны не лазили вовнутрь.

Это один из эпизодов моего послевоенного детства.

Шишкари

Мы с моим другом Николаем вот уже два часа плетёмся за телегой. На ней, кроме нашего охотничьего снаряжения, навалена куча домашнего хлама, и восседают две крепкие кержачки – дочери главы семейства, который со своими сыновьями идёт за первой телегой. Девки, румяные, гладкие, повязанные чёрными платками до самых густых бровей, сидят вполоборота к нам, щёлкают калёные кедровые орехи и смачно сплёвывают шелуху под колёса телеги. Искоса поглядывают на нас, о чём-то беседуют и посмеиваются.

– Слышь, Николай, это они над нами смеются? Поди, рассуждают, что вот охотники отправились в тайгу дурака валять. Сами-то едут вкалывать.

– О, ещё как вкалывать! Ты видел хоть раз, как шишкарят кержаки?

– Нет, не довелось.