О спорте, рыбалке, об охоте и не только. Увлекательные рассказы с тонким юмором и без

– А никак. Староверы не дают имён собакам, всё их имя – это свист. Собаки, между прочим, различают, кто из хозяев свистит, и зачем их зовут. А вообще – умнейшие существа эти вогульские лайки. Видишь, шерсть у них завита колечком – это их основное отличие от других пород лаек.

Как-то внезапно, не заметив за разговором времени, мы оказались на большой поляне. В стороне паслись лошади. А вот и избушка, крытая берестой. Мужчин не было видно, а девки суетились у сложенной из сланца печки, на которой стоял большой казан с варевом. Разносился вкусный запах каши.

– Ну, вот и мы, – объявил Николай.

Хотя нас уже давно приметили, и в смеющихся глазах я прочитал вопрос: «Ну что «наохотничали»? Николай вытряхнул из рюкзака птиц. Хозяйки как-то лихо щёлкнули языками и, ни слова не говоря, приняв деловитый вид, начали обрабатывать будущую пищу. Вот потроха уже доедают собаки, а поставленный на огонь второй такой же большой котёл заполнен нарубленными кусками лесных красавцев.

– А где мужики? – спросил Николай.

– К ужину придут. Колотухи пошли вырубать.

– Что это такое, Коля?

– А завтра увидишь. Это то, чем бьют по кедру, чтобы осыпалась шишка.

– А я думал, они лазят на кедры, ну, на худой конец, шестом.

– Нет, так много не наработаешь.

Из леса на поляну вышли мужики. Трое на плечах несли здоровенную лесину с торчащими сучками, а знакомый Николая нёс на плече дубинку, как палицу Ильи Муромца. Всё это они аккуратно уложили у избушки и направились к кашеварам.

– Ну, что бог послал на трапезу? Давайте, девки, кормите, да пораньше отойдём ко сну. Завтра на зорьке пойдём.

Тут же прямо на поляне появилась белоснежная скатерть. По центру – нарезанный большими ломтями хлеб, солонка с солью, которая пропечена на гуще кваса, и соль от этого приобретает особенный вкус. По разложенным ложкам я понял, что за стол мы не приглашены. Эту догадку подтвердил и Николай. Мы стали устраиваться вдвоём. Около телеги расстелили спальники, достали всё, что положено съесть на ужин. Николай из рюкзака выложил алюминиевую чашку и ложку. Увидел, что я стою с открытым ртом:

– Закрой рот – мошка залетит. Что, поди, чашку с ложкой забыл?

– Точно!

– Ну, ты даёшь!

– Слушай, у хозяев, поди, есть в запасе, пойду попрошу.

– Не дадут, – уверенно осадил меня Николай.

– А почему?

– Такая у них вера, свою посуду – никому. Они лучше собаке нальют в свою посуду, но чтобы иноверец взял в пользование – тут же её выбросят. Я на себе это испытал. В первый приезд я так же забыл ложку и по простой привычке подошёл, взял из их торбы ложку, поел, помыл её и положил обратно. На следующий день эта ложка валялась в яме с отбросами. Они специально роют яму, а когда уезжают, зарывают её. В этом плане они – молодцы. А вот ложку пришлось вырезать из березы. Вот так, приятель. Пойдём и сделаем тебе из берёзы чашку и деревянную ложку.

Наконец, дошло дело и до еды. Каша пшённая с кусками сала, дичь, сваренная с какими-то травами, мягкий домашний хлеб – это всё, что положено нам с общего стола. Я по доброй привычке беру пару банок сгущёнки и отправляюсь с визитом вежливости.

Идёт неторопливая семейная трапеза. Все сидят на корточках и чинно хлебают кашу из своих плошек. Дичь горкой навалена на листья лопуха, возвышаясь в центре опрятной скатерти. Я подхожу к старику и протягиваю ему подношение.

– Пожалуйста, примите.

Он из-под бровей глянул на меня и, пробурчав сквозь зубы: «Это нам не можно», отвернулся. Все семейство сидело молча. Я не знал, что делать, и принял решение сделать попытку ещё раз:

– Это от чистого сердца, пожалуйста, возьмите.

– Нам не можно, – было сказано мне уже старшим сыном.

– Ну, извините, пожалуйста.

Подхожу к Николаю, он набил кашей полон рот и давился ей, чтобы не рассмеяться.

– Ну что, угостил?

– Слушай, а почему так? Не могу понять.

– Вот такая у них вера. Есть общее название – старовер-кержак. А эти к тому ещё и сектанты. А каждая секта со своим уставом. Я вот знаю одну секту староверов, так они наотрез отказываются от услуг медицины.

– Да что ты?

– Да! Если человек заболел, то его пеленают в ковёр или половики и уносят в ельник, то есть в лес. Три дня не приходят к нему. Через трое суток идут, если жив – домой и лечат травами, мёдом, глиной… Всю их мудрость не перечислить.

– Слушай, а если умер?

– Бог дал, бог взял – таков их закон.

– Ты, видно, «дружбан» с ними, много о них знаешь?

– Откуда? Ты за эти часы услышал первую их речь: «Нам не можно». Так и есть.

– Вот дела.

– Ну, хватит. Давай приберём и спать.

– Где спать будем?

– А прямо здесь, на телегах. Залезем в спальники, и будь здоров.

Собаки, наевшись досыта, свернулись калачиком под телегой и спокойно дремали.

– Вот и наша охрана на службе, – показал на собак Николай.

– Да уж, охранники.

– Не скажи, охрана что надо, смелости – хоть на зверя, хоть на человека. Ну ладно, давай спать.