О спорте, рыбалке, об охоте и не только. Увлекательные рассказы с тонким юмором и без

Кедровое молоко в берестяном туеске нам принесли кержачки. Они так же в меру кокетливы, из-под черных платков поглядывают с какой-то хитринкой глаза. Вместе с кедровым молоком на большом лопухе принесли холодного мяса добытой ещё вчера дичи. Мы с удовольствием поели, собрали своё охотничье снаряжение, по традиции, махнули рукой хозяевам – слов здесь не требуется, и углубились в тайгу.

Не прошли и километра, как услышали лай вогульских собак, я уже стал хорошо различать, кто и как лает. Но этот лай не был похож на тот, когда собаки посадили дичь. Лай с приступом, злой, не иначе остановили зверя.

– Ну что, идём посмотрим? – предложил Николай.

Пробираемся сквозь бурелом, вот, кажется, за тем сваленным вековым кедром. Точно, мелькают пушистые хвосты. Собаки кружат вокруг кого-то. Обходим поваленный кедр, через который и не перелезть без лестницы – такой он толстый в обхват. Заходим со стороны корней и видим: прямо у корней, среди которых застряли пласты глинистой земли с большими валунами, стоит здоровенный лось, опустив голову с большими лопатистыми рогами. Он как бы прикрывался этими рогами, а сзади собаки забежать не могли, там корни кедра оберегали лося. Охота на зверя ещё не была открыта, да и наши патроны не годились на такого великана – нам оставалось только громко свистнуть. Лось, увидев и услышав нас, уже не обращал на собак внимания. Он оттолкнулся от земли и, как ласточка, перемахнул через валежник. Ломая сушняк и подгибая под себя мелкую растительность, он устремился в глубь тайги – собакам сейчас его уже не остановить. Инстинкт самосохранения берёт своё. Мы стояли и слушали удаляющийся лай.

– Какой здоровый зверь!

– Да, – ответил Николай, – как трактор ЧТЗ.

– Слушай, а эта семья староверов охотится?

– Конечно, только они соблюдают ими писанный закон – берут зверя столько, сколько необходимо на пропитание.

– И что, мясом не торгуют?

– Нет, это им «не можно».

– Слушай, Николай, а орехи? Их тоже не продают?

– Вот орехи они продают оптовикам, а те потом стаканами на базарах, в электричках будут предлагать тебе. Им ведь деньги тоже нужны, припасы, да и по дому, а главное – приданое девкам. У них без приданого девку замуж не возьмут.

– Слушай, Николай, а и впрямь девки хороши, у меня так и чешутся руки похлопать по круглому бедру, особенно когда они нам еду приносят.

– Ну-ну. Взял бы да и похлопал, а потом висел бы на какой-нибудь лесине.

– За что же такое наказание?

– Староверы очень уважительно относятся к женщине. Женщина для них – святое создание, и братья их тщательно оберегают. Не дай бог девку-кержачку обидеть! Были случаи, когда приезжий не знал законов да за поцелуй утопал в трясине или запутывался в сетях в реке. Понял?

– Да, хорошо, что предупредил меня.

Мы бредем через перевал, идти легко, путь наш лежит на спуск в долину, где виднеется красивая березовая роща.

– Вон, видишь, роща, я там ни разу не был, но слышал, что уж очень много там рябчиков.

Охота в берёзовой роще была отменная. То Николай вызывал на себя самца-рябчика, я стрелял в подлёт, то я брался подражать свистом, в общем, мы уже подумывали, что пора бы закусить, благо совсем близко журчала горная речушка.

– Пойдём к ручью, там и пообедаем, я тебя сейчас угощу охотничьим деликатесом.

– С удовольствием, – отвечал я.

Николай достал нож, выстругал из сука что-то наподобие лопатки, начал рыть у самого берега ямку, обложил дно ямки крупной речной галькой и скомандовал:

– Что сидишь как барин, хворосту давай.

– А что его давать-то, вон его сколько. Вдоль и поперёк – всё в хворосте да в сушняке.

Запылал костер, стало как-то по-домашнему. Николай спустился к ручью и начал разделывать тушки, потроша и выкидывая внутренности.

– А щипать не будешь?

– Сейчас увидишь, сам так делать будешь да ещё других научишь.

– Ну-ну, давай-ка, обучи меня.

– А вот смотри, как это делается: помыли внутри тушки, сейчас сюда положим промытый рис, соль, и забиваем глиной под перо, вот так, заравниваем, и получается глиняный колобок.

– Ну а дальше?

– А дальше – бери и неси к костру, благо он уже прогорел. Ты – в «керзачах», так давай ногой угли в сторону отгреби.

– Ну, ты даёшь. От сапог тогда ничего не останется!

– Ой, пожалел свои «керзачи»! – сказал Николай, улыбаясь, это был его очередной прикол.

Он взял оструганную, как лопата, палку и отгрёб угли, очистив ямку.

– Вот в эту печку на раскалённые камни, как в сауне, положим аккуратненько наш деликатес.

Мы уложили шесть тушек рябчиков, спрятанных в глину.

– А что дальше? – полюбопытствовал я.

– Сейчас нужно загрести всё углями, закрыть золой и разжечь новое кострище.

Запылал новый костер. Мы разложили на чистую тряпку хлеб, соль, зеленый лук, по огурцу и, исходя слюнками, стали ждать. Наконец-то Николай подал команду. Разгребаем, выкатываем раскаленные глиняные шары. Они исходят дымом, прожигают своим жаром уже пожелтевшую траву, разнося какой-то непонятный аромат.

Мы подбросили в костер дровишек, и Николай палкой подкатил две глиняные кубышки.

– А теперь смотри.